Вихрь преисподней
Шрифт:
Из толпы окруживших Не-Маркетинга и молодого журналиста верующих раздалось:
– Он воскрес. В писании сказано, что под видом другого человека его видели... И в своём обличье он являлся. И сказал ученикам: не бойтесь, я не привидение.
Услышав эти слова, чрезвычайно нарядно одетый молодой журналист как-то вдруг встрепенулся.
– Да. Так вот... – проговорил он. – Сказал ученикам: не бойтесь... Не привидение.
Он замолчал. Его вдруг явственно охватила какая-то нервозность. Неожиданно у него начала дергаться щека. Перемена в его состоянии была настолько разительной, что среди окруживших молодого журналиста и Не-Маркетинга прихожан случилось некоторое замешательство. Казалось,
– И вообще, это всё, вся эта религия – это заговор иудеев. У них ведь была цель. Да, цель: разрушить римскую империю!
– Да что за чушь! Я не верю вам! – воскликнул Не-Маркетинг. – Я после этого вообще не желаю продолжать этот разговор с вами. Это какое-то сплошное оскорбительное богохульство, а теперь ещё... И вы ли это?! Да вы же... – Не-Маркетинг осекся.
– Перестаньте... Это ум!.. И никакого национализма здесь нет. Я чрезвычайно уважаю всех заговорщиков. Это самые умные и приятные люди.
– Перестаньте вы! Перестаньте! Перестаньте! – закричал Не-Маркетинг. Ужасное напряжение, которое сковывало его с того самого момента, как Пенза начал говорить в церкви свои богохульные речи, прорвалось теперь наружу.
– Нет! Нет! Я чрезвычайно уважаю всех заговорщиков! Они – самые умные и приятные люди! – выкрикивал Пенза.
– Прекратите! Прекратите своё сумасшествие, иначе я сейчас заткну вам рот силой! – кричал в свою очередь Не-Маркетинг.
– Только попробуй! Тут же получишь сдачи! – не унимался молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист.
– Прекратите вы! Иначе мне придется устроить здесь драку! – кричал, брызгая слюной Не-Маркетинг. – Я ударю вас прямо здесь, если вы не прекратите! Зачем вы все это делаете?! Я не понимаю!..
– А зачем вы начали про нового пророка?! – в свою очередь кричал Пенза. – Вы первый начали про нового пророка! Вы сказали, что появится новый пророк нового бога!
– Новый бог!.. – воскликнул кто-то из прихожан. – Они проповедуют нового бога! Слышите, что они говорят?! Они же проповедуют нового бога!
– Нового бога?! Проповедуют нового бога? – раздался голос из гущи верующих.
– Нет, я сказал совсем другое, я сказал в другом смысле! – громко возражал молодому журналисту Не-Маркетинг. – Вы извратили мои слова... Вы не в себе, не в себе с того самого момента, когда пришли и сказали, что встретили привидение! Что-то странное с вами творится! Но вы перегибаете палку!..
– Да что же это такое?! Они же и вправду сейчас здесь подерутся! Совсем обнаглели, дьяволы! Что же это делается?! Уже им и храм божий – не храм! Дьяволы в храме божьем между собой отношения выясня-я-ю-ют! – заголосила одна из скромно одетых женщин, повязанная серым платком. Она стояла среди прихожан рядом с Не-Маркетингом и чрезвычайно нарядно одетым журналистом.
– Вон их отсюда! Гнать их, гнать их в шею! – закричал тот из прихожан, который только что хватал молодого журналиста за лацкан пиджака. К журналисту подойти он теперь не решился, а подскочил к Не-Маркетингу, грубо схватил его за руку выше локтя и принялся волочить к выходу.
Надо сказать, что несмотря на то, что среди прихожан раздавались многочисленные призывы поступить с богохульниками самым решительным образом, они, тем не менее, до сих пор не набрасывались на журналиста и Не-Маркетинга. Поначалу, эта временная терпимость была связана с тем, что не все наиболее активные прихожане вникли в суть дела, потом – потому что сколько-то минут всё же требовалось
Молодой журналист, который изо всех сил расталкивал своих обидчиков, не считаясь с тем, что вокруг него больше половины народа были женщины и осатаневшие богомольные старухи, большей частью двигался к дверям самостоятельно – хотя и медленно, принужденный огрызаться, как травимый собаками крупный зверь. Не-Маркетинга же толпа вынесла мигом и он изрядно натерпелся от дравших его за волосы и больно тянувших его в разные стороны за одежду большей частью почти бессильных, но находившихся в подавляющем множестве ручонок.
В дверях храма Не-Маркетинг споткнулся о высокий порог, – в широченных и высоченных, как крепостные ворота, обитых железом дверях храма была открыта небольшая дверь, в которую два человека могли бы протиснуться одновременно только, если бы повернулись боком. Порожек этой маленькой двери, бывшей неотъемлемой частью больших дверей, был столь высок, что заходившие в храм люди непременно замедлялись и перешагивали его, но влекомый разгневанными прихожанами Не-Маркетинг, конечно же, больно ушибся о него и кубарем вывалился из церковных пределов на паперть. Именно в этот момент у Не-Маркетинга из кармана выпал конверт. Не сразу он увидел это... То есть, он сразу услышал, как после его падения раздался некий звучек, как будто что-то выпало у него из кармана. И точно, было чему выпадать: у него в кармане лежал белый конверт, туго набитый какими-то документами, – какими точно Не-Маркетинг и не помнил в этот момент. Едва встав с колен – тут же он получил подзатыльник, не столько болезненный, сколько оскорбительный, – Не-Маркетинг обернулся: и вправду конверт выпал и теперь валялся в пыли. Он рванулся за ним обратно, но моментально несколько рук потащило его дальше, прочь от церковных дверей. «Конверт!» – вскричал он, в эту секунду какая-то старушечья рука подняла конверт из пыли, – толкаемый разозленными прихожанами дальше, Не-Маркетинг даже не заметил, какая именно из многочисленных богомольных старушек схватила его конверт с асфальта.
В следующую минуту из дверей вывалился молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист. За ним выскочили целой толпой его преследователи:
– Прочь отсюда! Вон! Вон! Убирайся, мерзавец! – кричали они в крайнем ожесточении. Многие из них норовили схватить молодого журналиста кто за волосы, кто за одежду, то тот, вертясь и так и эдак каждый раз ловко отталкивал от себя их руки.
– А вот мы тебя сейчас!.. – угрожали ему.
– Не смейте меня трогать! – огрызался молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист. – Я могу разговаривать, где хочу и о чем хочу. Я свободный человек!
Не-Маркетинг хотел кинуться за своим конвертом (впрочем, куда бы он за ним кинулся?), но прихожане окружали его слишком плотным кольцом, не давая сделать ему и шагу назад.
– Конверт! Мой конверт! – кричал, в свою очередь, он. – Я только что потерял важный конверт. Отдайте мне мой конверт! Кто взял мой конверт?
– Прочь, прочь отсюда! Убирайся отсюда, пока цел! – загорланили в ответ окружавшие Не-Маркетинга прихожане церкви. Впрочем, теперь они уже отпустили его и больше никуда не волокли.