Вихрь с окраин Империи
Шрифт:
– «Хеэр Сниман, я получила ваше последнее послание. Жаль, что во время мятежа ни у моего мужа, ни у моего деда не нашлось времени пристрелить вас. Надеюсь, что вы и впредь будете пребывать в добром здравии и продолжать беспокоить меня время от времени».
Сниман хлопнул по бумаге свободной рукой.
– Вот это письмо! – И добавил с ворчливым профессиональным одобрением: – Шайка воров – вот кто они такие! А ваш подполковник Верещагин – самый большой вор из всех!
Сниман был последним нераскаявшимся «героем» мятежа, и лидеры Африканерского движения сопротивления
Когда спустя час Тихару Ёсида вышел из дома Снимана, его остановил капитан Янагита из штаба адмирала Хории, желавший обсудить политическую ситуацию на Зейд-Африке и ту роль в ее эволюции, которую в будущем предстояло сыграть Ёсиде.
Одетый в мятый свитер и брюки Рауль Санмартин махнул рукой ночному сторожу, направляясь вместе с Христосом Клаассеном к маленькому зданию на территории Зейд-африканского университета на окраине Претории.
– Мы выбрали для нашего университета не слишком оригинальное название, – с улыбкой заметил Клаассен. – Возможно, мне следует предложить другим членам совета попечителей изменить его?
– После чего нас обоих, по всей вероятности, обмажут дегтем и вываляют в перьях.
Клаассен указал на ночного сторожа.
– Он вас знает?
– Корнелиус Бота в действительности студент инженерного факультета – он славный парень. Мы часто болтаем, так как я больше бываю здесь ночью, чем днем. – Санмартин нахмурился. – Большинство моих коллег думает, что когда Корнелиус надевает эту форму, то становится невидимым. И уже очень скоро нашим попечителям может захотеться проделать то же самое.
– Если бы только у нас было хоть пятьдесят лет, – вздохнул Клаассен.
Факультет зейд-африканской экологии занимал небольшое здание на самом краю территории в соответствии с его скромным статусом недавно введенной дисциплины.
– Симон! Мария! Карел! – окликнул Санмартин, когда они вошли. – Иди сюда, я хочу познакомить тебя кое с кем. – Он обернулся к Клаассену. – Когда Симон работает, нужно поджечь дом, чтобы привлечь его внимание.
Едва заглянув в лабораторию, Санмартин чуть ли не вытолкал оттуда высокого и тощего Симона Бетье. Когда к ним присоединились Мария Вилджунс и Карел Кукумер, Санмартин представил их.
– Хеэр Клаассен, позвольте познакомить вас с Симоном Бетье – моим ближайшим помощником на факультете и нашими двумя лекторами – Марией Вилджунс и Карелом Кукемуром.
Вилджунс была низенькой, веселой на вид женщиной. Кукемур, самый молодой из всех и заметно робевший, отращивал первые усы, походившие пока на грязное пятно над губой.
В первую очередь политик и в последнюю – банкир, Клаассен обменялся со всеми рукопожатиями.
– Пожалуйста, называйте меня Христос. Рауль много рассказывал мне о вас троих.
Маленький амфитилий высунул голову из-за угла, попробовал воздух языком и снова скрылся.
– Это Саллюст – четвертый
– Карел научил Саллюста пользоваться мусорным ведром, что не такое уж большое достижение, учитывая интеллект животного, – гордо сообщил Бетье, подталкивая вперед покрасневшего Кукемура.
– Я не поверил Раулю, когда он сказал, что вы работаете даже по ночам, – заметил Клаассен. – Удивлен подобным усердием.
– Я не устаю Твердить, что они еще слишком молоды, чтобы тратить себя на вино, и пока что они мне верят. – Санмартин обернулся к коллегам. – Христос – член совета попечителей университета.
Клаассен рассмеялся.
– Вдобавок глава лояльной оппозиции, а это означает, что я ежедневно критикую Рауля и его жену, но когда речь идет об университете, наши мнения совпадают. Я познакомился с Раулем во время мятежа – так сказать, на профессиональной основе, – а дедушка Ханны был одним из моих лучших друзей.
– С тех пор университет немного изменился, – сухо заметил Санмартин.
Ректор университета, девять из двенадцати попечителей и даже дюжина преподавателей были либо убиты во время мятежа, либо депортированы за участие в нем. Некогда одно из самых реакционных учреждений планеты, университет после чистки персонала стал одним из самых прогрессивных.
– Я очень признателен вам, хеэр Клаассен, – снова заговорил Симон. – Профессор Санмартин упоминал о вашей огромной помощи в организации факультета зейд-африканской экологии. Не знаю, Что бы мы без вас делали.
– О, моя помощь не так уж велика, – просиял Клаассен. – Думаю, в прошлом году профессору Адаму Блоку приходилось ходить по лезвию бритвы, чтобы держать Рауля подальше от бюджета биологического факультета.
– Расскажи им все, Христос, – рассмеялся Санмартин. – Симон знает правду, а остальные готовы ее услышать.
– Бедному старому доктору Блоку пришлось здорово выкручивать руки, хотя с тех пор он научился признавать свои ошибки. Этот факультет необходим нашему народу. Сомневаюсь, что у Адама за двадцать лет возникла хоть одна оригинальная идея, а то, как его факультет избегал изучения и преподавания зейд-африканской биологии, было просто преступно. Мы не раз вгоняли его в краску, говоря, что Рауль намерен стать профессором, несмотря на…
– Несмотря на мои несуществующие рекомендации, – закончил за него Санмартин.
Клаассен невесело усмехнулся.
– Помню выражение его лица, когда ты сказал, что не собираешься принимать жалованье.
– А я помню первые лекции профессора Сан-мартина, – улыбнулась Мария Вилджунс. – Ваша одежда едва на вас налезала. И где только вы ее взяли?
– Позаимствовал, – ответил Санмартин. – Через десять минут после начала лекции до студентов дошло, что я всерьез ожидаю от них устных ответов по-английски и усердных практических занятий. В первый же перерыв половина из них побежала в канцелярию менять курс.