Вихрь. Любовь, которая стала новым началом
Шрифт:
Для того чтобы спасти меня, он выдал Бэйла Варусу Хоторну. Он прямо-таки бросил его в объятия своего отца, позаботившись о том, чтобы Хоторн-старший никоим образом не отпустил Бэйла.
Хольден был виновен в том, что с тех пор Бэйл был недоступен для нас. Мы лишь иногда видели его на пропагандистских видео, которые транслировал Хоторн.
Каждый раз, когда я пыталась пойти на попятную и поговорить с Хольденом, во мне закипала злость, а вместе с ней вся боль, которую я с тех пор носила в себе.
– А мне кажется, что он очень даже симпатичный, – произнесла
Сьюзи подняла взгляд на Луку.
– Ты бы как раз выиграл от этого. Цюндеры и вирблеры, когда они действуют вместе, экстремально сильны.
Лука по-доброму улыбнулся ей:
– Ты знаешь, я тебя люблю, но скорее ад покроется льдом, чем я начну работать в паре с Хольденом.
Сьюзи фыркнула:
– Я всего лишь говорю о том, что нам бы не помешал вирблер. Мы слишком медленно двигаемся.
Я сжала губы.
– Я знаю.
Сьюзи округлила глаза:
– О, Элли, нет! Я не это имела в виду.
– Но это так.
Мы были слишком медленными, за последние недели это стало очень даже заметно. Тот факт, что я не могла больше открывать вихри, затрудняло каждую нашу миссию. Но как бы я ни старалась, у меня между пальцев не появлялось ни одной искорки энергии. И когда бы мы ни прыгали через нормальный вихрь, который заранее создавал для нас Гилберт, его энергия никак не связывалась со мной, отталкивая от себя, как и всех остальных.
– Твои силы вернутся, – сказала Сьюзи, когда здание, из которого Жулиана Канто пару дней назад послала сигнал тревоги, выросло прямо перед нами.
Она обняла меня за плечи. Я не сопротивлялась, но не смогла ей ничего ответить.
Четыре месяца. Шестнадцать дней. Столько прошло времени с тех пор, когда я разрушила десятки рифтов – прямые излучения вихря-прародителя и дороги во времени – и приняла в себя их энергию. Эта сила явно была слишком большой для меня, потому что она одним махом свела на нет мои способности.
С тех пор я перестала быть бегуном во времени, хотя Гилберт старался держать эту информацию в узком кругу. По крайней мере внешне он хотел сохранить надежду на то, что у нас все под контролем. Что я действительно смогу остановить Бэйла, когда придет время и он достигнет вихря-прародителя.
Бегун во времени в принципе был мощным оружием. И Бэйл был у Хоторна единственным, кто мог передвигаться сквозь время и пространство, в то время… в то время как у нас была только я.
3
По толпе прошла волна ликования. Мы были уже почти у дома Жулианы Канто, как вдруг все мутанты неожиданно вскинули вверх руки.
Я сначала не поняла, что произошло, но затем между башнями кураториума на площадь въехала машина. Точнее, не одна, а несколько: три присоединенных друг у другу транспортера; раньше они явно курсировали между Сан-Паулу
Очень медленно этот поезд двигался к сцене. Толпа ревела, барабаны зазвучали еще громче.
– Карнавал, – произнес Лука рядом со мной. – Так это называлось раньше.
Я разглядывала то, что было для нас привычным средством передвижения. Из первого транспортера рос лес. Но это был странный лес: длинные корни устремлялись высоко вверх, из корней торчали лианы, и грундеры использовали их в качестве качелей. Из рук грундеров прорастали цветы, которые они срывали и бросали в толпу.
На башнях кураториума – там, где они не были обвиты растениями, – в одно мгновение были активированы большеформатные голограммы, транслирующие все, что происходило на площади. И мы сразу же поняли, почему столько мутантов пришли сюда: они жаждали зрелища.
Второй транспортер был наполнен водой. Видно было, как она бултыхается туда-сюда за стеклом. Внутри находились несколько швиммеров. Они подняли вверх руки, и из их пальцев забили тонкие струйки, наподобие струй фонтана. Через несколько секунд я поняла, что они пыталются пытаются нарисовать этими струйками здание.
Невероятно…
– Что это? – спросила Сьюзи, наблюдая, как здание становится все выше, а на самом верху закругляется, превращаясь в вихрь.
– Это… Мне кажется, что это здание кураториума в Сиднее, – объяснил Лука и многозначительно взглянул на меня.
В тот же момент здание неожиданно распалось на тысячу капель, что было встречено оглушительными аплодисментами.
Я вздрогнула. Даже Атлас придвинулся ко мне чуть ближе, будто испугался.
То же самое случилось чуть более трех месяцев назад. Сидней пал практически в то же время, что и Новый Лондон, во время первой волны. Швиммеры, жившие недалеко от города, быстро расправились с кураториумом.
Третий транспортер передвигался не по земле, а по в озд у ху.
Я навела на него камеру, чтобы увеличить изображение. Там танцевали вирблеры в белоснежных одеждах. Танцуя, они опускали руки в какую-то емкость, а затем подбрасывали в воздух песок, переливающийся красным цветом. Подхваченные воздушными потоками, песчинки также рисовал в воздухе знакомые нам изображения. На этот раз – здания в Каире и Кейптауне, которые пали во время второй волны.
Как раз в тот момент, когда картинки сложились в совершенстве, один из цюндеров на сцене выпустил столб пламени, и они разлетелись, подхваченные ветром.
Потоки воздуха, создаваемые вирблерами, проникли под другие транспортеры и подняли их в воздух. Под продолжающиеся аплодисменты машины поднимались все выше и выше в тучах красного песка, достигли мостиков из корней и лиан и устремились дальше в небо.
Мутанты только этого и ждали. Кульминация праздника.
В воздухе появлялись все новые и новые здания кураториумов – нарисованные водой и песком, увитые растениями, терзаемые ветром и огнем. Все это рушилось, взрывалось или смывалось волнами.