Вихри перемен
Шрифт:
Кто эти финансовые гении? Бывшие актеры, завлабы, мелкие служащие. Мгновенно и сказочно разбогатевшие в одночасье, словно по мановению волшебной палочки. Бизнес? Какой бизнес? Вон, Дубравин упирается, но что-то ему до этих, как до небес!»
Кортеж так резко срывается с места, что визжат по асфальту и прокручиваются черные мишленовские шины. Гонка продолжается и на улицах столицы разоренной мировой империи. Они несутся, взвизгивая тормозами, пугая пешеходов. Мимо одуревших постовых милиционеров, стихийных рынков, ларьков и крикливых пестрых реклам.
Заканчивается
Анатолий надевает черные очки и выскакивает из машины. Первым. Его работа сегодня очень проста. Он должен внимательно наблюдать за тем, что происходит вокруг. Особенно внимательно за балконами, крышами, окнами. Нет ли там чего-то подозрительного.
Следом из машин, как сухие горошины из стручков, высыпается охрана.
Двери особняка открываются – показываются люди очень большой комплекции, объемов и габаритов. Все они, как сейчас говорят, «неславянской внешности» и «кавказской национальности».
Это легендарные чеченцы, которые в последнее время заполонили город.
Телохранители господина Гущинского сбиваются в кучку у «мерседеса» шефа. Задняя дверца бронированной черной машины как бы сама собою открывается. Оттуда сначала показывается нога в лакированном ботинке. Нога крутится, отыскивая опору на асфальте. И, наконец, твердо встает.
Место священнодействия окружает своими телами охрана.
И черная кучка катится к покрытому козырьком навеса крылечку особняка.
Визит начался.
Анатолий минут десять еще наблюдает за горизонтом. А затем тоже идет в дом. Торчать на улице, привлекая внимание, в его планы не входит. Судя по тому, сколько народа привез медиамагнат для «демонстрации флага», переговоры будут не слишком легкими и не очень быстрыми. Ну что ж, он тоже не торопится.
Поднимается по ступенькам и заходит в холл. Роскошно отделанный холл. Поразивший его обилием мрамора, золота, кожи, меди. Все это великолепие освещают хрустальные люстры.
Тут наш «антиснайпер» натыкается на «неславянский шкаф». И тот гортанно, как-то в нос, произносит по-русски:
– Ваши там!
Казаков открывает дверь. И входит в большую комнату с функцией «предбанника». То есть комнату перед залом, в котором идут переговоры. Там за черными, из дорого дерева дверями, судя по всему, и идут основные «тары-бары-растабары». Здесь много чернопиджачного народа. Люди кучкуются. Сидят на диванчиках, креслах. Пьют что-то из длинных стаканов. В дальнем углу, за столиком, заставленным бутылочками с яркими, пепсикольными этикетками, сидит Алексей Пономарев. Напротив него какой-то рыжий, здоровенный чеченец.
«Надо же, двое таких рыжих в одном месте сошлись!» – внутренне усмехается Анатолий и направляется прямо к ним. Уже на подходе он понимает, что между ними идет какой-то спор.
– Что вы здесь делаете?! – резко спрашивает сидящего напротив чеченского визави Пономарев. – Что вы делаете
– Мы охраняем! Помогаем! Развиваем! Вот сейчас мы с тобой разговариваем, как с гостем, потому что мы здесь работаем. Я работаю. Вахид Сулбанов. Охраняю бизнес вместе с нашим родственником Магомедом Исмаиловым. Он – уважаемый человек. Помогает делать бизнес самому Борису Абрамовичу, – не особо раздражаясь, но и не тушуясь, отвечает слегка похожий на одетого в пиджачную пару медведя Вахид. Только легкий румянец на небритых щеках говорит о том, что он задет за живое.
Алексей морщится, как бы давая понять: «Знаем мы, мол, ваш бизнес!»
– Почему ты так неуважительно смотришь на это? Думаешь, мы бандиты какие-нибудь? Вот Хоза Сулейманов тоже из наших. У него большой бизнес. Настоящий бизнес в Южном порту…
Это правда. Казаков знает, что там действительно торгуют подержанными и новыми «мерседесами», «ауди», «фордами». И держит этот рынок их авторитет.
«Рыжий не врет. И сам он какой-то слегка странный. Не хочет, чтобы его считали простым бандитом, коих здесь немереное количество. А ведь другие, наоборот, стараются показать себя самыми “отмороженными”, самыми страшными. Чтобы запугать жертву. Вот Леха опять его подзуживает. И зачем он это делает? Обостряет…»
– Да, знаем мы ваши методы, – упрямо наклонив голову и потягивая из холодного запотевшего стакана коричневую, пузыристую колу, опять берется дразнить «быка» его друг. – Приходите к людям, начинаете запугивать: мы у тебя все заберем, мы злые, жестокие, мы тебя завтра повесим, зарежем… и уедем к себе. Милиции мы не боимся. Все куплено. Будешь нам платить. Это в первый день. На второй появляется добрый нохча: «Слушай, у тебя проблем нет? Есть! Ну, так мы сейчас все сделаем. Все решим». Вот человек и попадает на крючок.
В эту секунду Анатолий понимает мотив друга: «Ему адреналина не хватает. Скучно ему на этой работе. Да, многие из наших, кто привык воевать, так тоскуют по живому делу. Но здесь-то нам зачем конфликты?»
Он подсаживается на диванчик и, чтобы как-то переменить тему, сбить напряжение, спрашивает Сулбанова наугад:
– А вы, случайно, не из Казахстана? У нас там немало знакомых ваших сородичей.
– Я из Узун-Агача! – неохотно, но из вежливости отвечает Вахид.
– А я из Восточного Казахстана, – старается увести разговор в другое русло Казаков.
– Да, я там бывал не раз! – ведется на тему чеченец.
– Вот как? А где, если не секрет?
Но Пономарев снова берет инициативу в свои руки и упрямо пытается осадить Сулбанова:
– У вас даже в обычаях все какое-то не такое. Девушка, отказывая жениху, говорит: «Он даже не способен барана украсть!» Такой вот у вас менталитет.
Анатолий чувствует, как сидящий рядом мужчина напрягается, пытаясь сдержать растущее, закипающее раздражение. Он понимает, что еще несколько минут такой беседы – и будет скандал, может быть, драка.