Вик Разрушитель 7
Шрифт:
— Ой, ты такой забавный! — схватила меня за руку Голицына, но смеяться не стала. Более того, она приподняла очки и очень серьёзно на меня посмотрела. — Вряд ли мне дадут возможность свободы выбора. Но… я готова подождать, если твоё желание — это не сиюминутная эмоция. Всё, пока-пока, а то наш разговор становится чрезвычайно опасным.
Она чмокнула меня в щеку и развернувшись, заторопилась к «Сенатору». Я хмыкнул. Арина на глазах своих телохранителей играла роль старшей сестры, прекрасно зная, что каждый её шаг будет доложен отцу. И тем не менее, вела себя довольно смело.
Перед тем как сесть в машину, Арина повернулась
— Теперь домой, — я завалился на мягкий диван и мгновенно переключился на более насущные проблемы, чем сердечные переживания. Арина — идеальный партнёр для семейного бизнеса, хваткая хорошенькая акула с острыми зубками, с такой не страшно. С ней будет очень легко и понятно. Осталось только прощупать реакцию старших родичей. Почему-то я был уверен, что княжна этим и займётся в ближайшее время. Очень уж у неё был растерянный и одновременно радостный взгляд. Хм, к чему бы это?
2
После ужина Арине пришлось некоторое время уделить младшим сестре и брату, чтобы проверить, насколько далеко прошлогодние знания улетучились из непоседливых голов, и пришла к выводу, что Володю нужно выпороть ремнём, а Милу лишить некоторых развлечений в виде общения по визору и бесконечных гуляний с подружками по городу. Так и сказала матери, вывалившись из «учебной» комнаты с испариной на лбу.
— Меня так не баловали! — фыркнула она, старательно прислушиваясь к голосам в гостиной. Кажется, там мамины подруги засиделись, а отец, наверное, спрятался в своём кабинете, чтобы поберечь уши. — Даже летом свободного времени не было!
— Просто отец хотел первенца-мальчика, — нежно улыбаясь, парировала Мария Алексеевна, глядя на раскрасневшуюся дочь. — Поэтому он и был столь требователен. Ты же знаешь, наши гувернёры сейчас в отпуске, а Мила с Вовой категорически не хотят брать в руки учебники.
— Шестой и седьмой классы! — раздула ноздри девушка. — Песочница, а не учёба! Зачем их в середине лета мучить? Давай отправим за город к тётушкам!
— Точно! — рассмеялась мама. — Галина же имеет педагогическое образование, вот и попрактикуется. Надо подумать!
— А где папа? — успела спросить Арина, прежде чем Мария Алексеевна убежит к гостям.
— В кабинете, — ожидаемо ответила та, и шурша платьем, удалилась по коридору.
А княжна прокралась в обратном направлении, где стояла тишина и не сновали слуги, зная, если хозяин в кабинете — лучше не шуметь. К семье это положение тоже относилось в равной мере. Но девушка бесстрашно постучала костяшками пальцев по двери, и услышав какой-то возглас, сочла его за разрешение.
— Папочка, можно с тобой поговорить? — состроив умильную рожицу, Арина просунула голову в раскрытую дверь.
Мужчина, задумчиво глядевший в монитор вычислительного центра, без особого удивления посмотрел на дочь, согласно кивнул. Значит, никаких важных вопросов он не решает, обычная рутинная работа по финансовым отчётам. У Голицыных было несколько разноплановых предприятий в Москве, Твери и Калуге, и каждое из них требовало пристального
Отец был в самом расцвете мужской силы, красивый, статный и холёный, с нетающими льдинками в глазах, придающими ему шарм. Когда старший брат стоит во главе Рода, нельзя ошибаться ни в делах, ни в эмоциях. Но при виде Арины лёд начинал быстро таять, и тогда его глаза приобретали свой естественный цвет — серый, с оттенком зелёного. Василий Ефимович очень умело прятал цветовой маркер Стихии, не давая своим оппонентам выстраивать стратегию переговоров и получить необходимую информацию по владению стихийных атрибутов.
Княжна прошмыгнула в ближний от стола угол и, скинув тапочки, забралась с ногами в любимое кресло, которое стояло здесь столько, сколько она себя помнила. Порой устраиваясь в нём, она читала книжки, не мешая отцу работать, и его присутствие чудесным образом успокаивало девочку.
Голицын с некоторым удивлением взглянул на дочь, которая молча сидела и ничего не говорила. Наконец, она решительно произнесла:
— Папа, я не хочу замуж за Несвицкого. Иван мне не нравится. Он какой-то… отталкивающий.
— Чем же тебя отталкивает красивый юноша? — удивился отец. — Для многих девиц заполучить такой экземпляр сродни выигрышу в лотерею.
— Слащавый, — буркнула девушка.
— Ну… это ты слишком. Красивый — да, а ещё обходительный, образованный, — стал обелять парня Голицын без улыбки, но сверкающими от удовольствия глазами. Нравилось ему спорить с дочерью. — Тем более, это решение Главы, а я не могу вот так просто взять и пойти против дяди Патрикея.
— Можешь, — возразила Арина. — Ты мой отец, и тебе в первую очередь решать, за кого мне выходить замуж.
— Ага, то есть, ты принимаешь тезис, что Глава и родители выбирают жениха, а не дочь, — поймал её на слове Голицын.
— Главу исключаем, — быстро ответила девушка.
— Ну, хорошо. Что такого произошло, что ты завела разговор о своём будущем?
— Я вдруг поняла желание дядьки выдать меня за Несвицкого за какую-то опасную игру, и не хочу в этом участвовать, — заявила княжна. — Ты знаешь, что поступление на финансово-экономический факультет, исходя из моих амбиций, возможностей и Дара — мечта и возможность получить академические знания. И я хочу учиться, а не рожать ускоренным темпом Несвицким внуков. Те более, там вся семейка заражена масонством.
— Что есть, то есть, — неожиданно не стал возражать отец, и это было удивительно. Раньше он так открыто не признавал слухи о будущих (не дай бог!) родственниках. — Я Патрикею уже устал объяснять, чем опасно такое родство. И будь уверена, милая, отстою тебя, чего бы это не стоило.
— Спасибо, папочка, я всегда верила в тебя, несмотря на злые происки дядьки Патрикея! — горячо воскликнула Арина.
Голицын с усмешкой посмотрел на дочь, читая её как открытую книгу. И то, что она втайне от него и Главы занимается «непотребным бизнесом», тоже знал. Служба безопасности рода постоянно докладывает о суммах, поступающих на личный счёт Арины Васильевны, не говоря уж о встречах со странными людьми, крутящимися в мутных водах нелегальных ставок. Подобные занятия претили дворянской чести? Ну, как сказать… Если не кричать об этом на всех московских углах, никто и знать не будет. В этом и состояла первая задача Василия Ефимовича: вовремя затыкать рты и следить за дочерью, чтобы та не навертела дел по неопытности.