Викинг-незнакомец
Шрифт:
Она должна написать Молли письмо и рассказать о своем воздушном путешествии и о чудесной жизни ланаев. Она опишет Кору — Молли будет приятно узнать, с какой дружелюбной девушкой она поселилась.
Джил была осведомлена о том, что во второй половине дня жители ланаев становятся чрезвычайно общительными и им очень интересно, кто чем занимается. Вскоре все начали по очереди заходить в коттедж Коры, чтобы поприветствовать и познакомиться с Джил. Девушки все как одна были загорелые, вне зависимости от того, блондинки они или брюнетки, и на их фоне Джил резко выделялась бледностью кожи и медового цвета
Внешне они были довольно привлекательны — пышущие здоровьем обитатели океанского побережья, дружные с солнцем и водой. В них была такая заразительная жажда жизни, какой Джил прежде не встречала ни в ком, — они были похожи на огромный букет длинноногих свежих роз, заставляя Джил чувствовать себя бесцветной и некрасивой. Она пообещала себе, что обязательно загорит так быстро, как только сможет, и внезапно обнаружила, что широко улыбается Бену Чайлдерсу. Его прекрасные когда-то волосы прикрывали начавшую образовываться лысину, а голубые глаза лучились добрым юмором. Пару лет назад он работал на телевидении в Лондоне, и именно его появление окончательно рассеяло тоску Джил по родине. К тому моменту солнце уже стало клониться к закату.
— Как насчет того, чтобы пара девушек отправилась со мной поужинать? — предложил Бен. — Мы могли бы пойти в «Ретрит». Это прямо здесь, так что можно и не наряжаться.
— У нас есть бифштекс, Бен. — Кора прямо посмотрела на него, казалось, что у нее были несколько другие планы. — Я бы пригласила тебя, но у нас их всего два…
— Я могу обойтись омлетом, — некстати встряла Джил.
— Нет! — резко отозвалась Кора. — Бен перенесет свое приглашение на другой раз, к тому же ты выглядишь усталой и тебе надо пораньше лечь спать.
— Конечно, мы всегда можем сходить поужинать в любой другой вечер, — покорно согласился Бен, поворачиваясь к двери.
Остальные уже разошлись по своим коттеджам, между деревьями в окнах домиков зажигались огни, и их отблески плясали на водной глади бассейна. Завели своё стрекотание кузнечики, цветы наполнили вечерний воздух густым благоуханием.
— Ну что ж, увидимся, — попрощался Бен и пружинящей походкой направился вниз по терракотового цвета дорожке.
— Давай готовить ужин, — скомандовала Кора, торопливо закрывая входную дверь так, словно боялась чего-то снаружи.
Девушки поужинали, потом Джил написала письмо Молли, пока Кора делала свои упражнения: плечи на полу, попеременно поднимая ноги, крутя «велосипед», чтобы дать необходимую нагрузку на бедра. Джил прибавила, что Кора одна из самых красивых девушек, которых она когда-либо видела, и улыбнулась, перечитав написанное и взглянув на модель, которая старательно извивалась на своих ярких коврах. На ней была надета белая короткая тога, шикарные волосы собраны в низкий хвост, загорелая золотистая кожа слегка блестела, эффектно сочетаясь с зелеными глазами, — словом, девушка, о которой мечтает любой мужчина. С беззаботной грацией она подошла к огромной конусообразной вазе цвета морской волны и, забравшись
— Как думаешь, похожа я на маленькую русалочку? — шаловливо поинтересовалась она.
— Скорее на Лорелею, — засмеялась Джил, — манящую моряков к своей скале посреди моря.
— Значит, на Лорелею, да? — Кора наморщила нос. — Она ведь разрушительница — вот так ты меня себе представляешь?
— Нет. — Джил сбросила с себя напряженность прошедшего дня и теперь, расслабившись, выглядела очень хорошенькой, сидя на высоком табурете с тетрадкой на коленях и перепачканным шариковой ручкой кончиком носа. — Под своей красотой ты очень ласковая и ранимая, Кора.
— Я настоящий символ привлекательности и красоты! — Кора, распустив, откинула назад роскошные волосы; ее лицо со сверкающими большими глазами, высокими, правильной формы скулами, красивым крупным ртом и классическим подбородком внезапно осветилось печальной улыбкой. Она могла бы изобразить что угодно — ведь модель должна быть еще и неплохой актрисой, но Джил знала, что эта горькая улыбка подлинная: что-то тревожило сердце Коры и причиняло боль, которую она старалась скрыть под внешней самоуверенностью.
Джил была молода и неопытна, но она знала одну важную истину о женщинах — любовь может причинять им сильные муки, даже когда дает им все — и луну и звезды.
Из транзистора — размером не больше колоды гадальных карт — полилась музыка и звучал голос — нежный словно шелк, теплый словно мех. «Любовь забавна и печальна», — проникновенно пел Том Джонс, а Кора кивала в такт. Пока она слушала песню, ее улыбка изменилась — в ней появился оттенок тонкого цинизма.
— О, мужчина, как ты прав! — проворковала она. Ее глаза сверкнули ярко-зеленым, когда она повернулась и взглянула на Джил. — У меня порой портится настроение, — предупредила она, — тогда я становлюсь занудной, учти.
— Время от времени это случается со всеми, — успокоила ее Джил. — Как-никак, людям свойственно ошибаться и делать глупости.
— Да, с каждым месяцем детки становятся все умнее, — усмехнулась Кора и придирчиво оглядела Джил с головы до ног. Старшая из девушек явно затеняла младшую, но в Джил было что-то такое… что-то отличное от просто красоты… похоже, что из гадкого утенка она превращалась в прекрасного лебедя, сама не осознавая этого. Кора прищурила глаза и полунасмешливо сообщила: — А ты хорошенькая, знаешь, Джил Прайд, и твоя прелесть настоящая, без дураков, в тебе нет фальши и позерства. У тебя чудесная улыбка — совершенно бесхитростная, идущая от сердца. Красота может быть чопорной, но это не твой случай… и вообще по-настоящему привлекательные люди обладают тонким чувством юмора… Я проголодалась! А ты?
Джил, уже успевшая залиться краской от смущения, помотала головой, а Кора вскочила на ноги и, лавируя среди разбросанных подушек, ринулась в кухню. Она вернулась с банкой консервированной молодой свеклы и, пристроив ее на коленях, принялась с аппетитом поглощать содержимое.
— Вообще-то мне не следует это есть, — сказала она. — Я и так уже вешу сто тридцать фунтов. Еще пара лет — мне уже двадцать шесть — и я пересеку Рубикон модели.
Жестокое слово «марьяж» повисло в воздухе, и Джил вдруг спросила: