Викинг. Бог возмездия
Шрифт:
Сигурд оглядел обоих мужчин и кивнул.
– Я намерен убить ярла Рандвера из Хиндеры. И конунга Горма, – добавил он, потому что не собирался ничего смягчать. – Полагаю, нам придется дать несколько сражений, прежде чем я добьюсь своей цели.
Брам кивнул.
– Последние три зимы я провел в Стейнсвике, но ярл, чей мед тек по моей бороде, разучился ходить в набеги. Он, точно откормленный пес, с удовольствием сидел у огня и бездарно проживал свои дни. Я больше не мог оставаться рядом с ним и его овцами.
– Он освободил тебя от клятвы? – спросил Сигурд.
– Я никогда не
– Я находился в Тюсваре, в доме ярла Лейкнира, когда туда пришел Брам, чтобы спросить, намерен ли ярл отправиться в набег до наступления зимы, – сказал Хагал и усмехнулся. – Я ответил, что ему следует забыть о ярле Лейкнире, но мне знаком человек, который уже начал складывать свою великую сагу.
– Ты принесешь мне клятву верности, Брам Медведь? – спросил Сигурд и показал на своих воинов, одетых в бриньи. – Все они уже сделали это.
– Три вещи, – сказал Брам. – За три вещи я свяжу себя с тобой клятвой.
– Три вещи за одну клятву? – удивился Сигурд. – Такое условие не кажется мне справедливым.
В ответ Медведь улыбнулся.
– Если б ты видел, как я сражаюсь, то скреб бы в затылке и удивлялся, почему я прошу всего три вещи. – Он кивнул в сторону Свейна. – Хочешь, чтобы я вывернул наизнанку твоего быка? Или его? – Он указал на Улафа, который проверял, насколько надежно пришвартован «Морской еж». – Я могу посадить его на задницу, если захочешь.
Сигурд махнул рукой.
– Ха, это совсем не трудно, я и сам с ним такое сделал. – Брам приподнял бровь, ведь Улаф выглядел, точно бог войны в бринье, плотно обтягивавшей могучие плечи. – Ну, и какие три вещи ты просишь в обмен на свой меч? – спросил Сигурд.
– Славу, серебро и мед, – сказал Медведь. – Обеспечь меня ими, и я расправлюсь с твоими врагами, точно коса с травой.
Да, он был хвастуном, и, все же в нем имелась сила, и Сигурд чувствовал, что за его бахвальством стоит нечто серьезное. В нем чувствовалось ожесточение и неистовство, возможно, не такие темные, что окутывали Флоки, но не вызывало сомнений, что Брам не менее опасный противник. И тут Сигурд вспомнил свое испытание и посещавшие его видения, пока он висел между мирами в вонючих топях. Он встретил гордого медведя; конунг животных шел за медом, хотя вокруг кружило черное облако разгневанных пчел. «Может быть, они убьют тебя», – сказал медведю Сигурд. Но тот в ответ рассмеялся.
– А ты, Кетиль Картр? – спросил юноша, поворачиваясь к другому воину. – Ты хочешь славы, серебра и меда?
Кузнец почесал светлую бороду и нахмурился.
– Когда я умру, мое имя будет жить в выкованных мной клинках. Такой славы для меня достаточно. Что до серебра, я устал переходить от одного места к другому и хотел бы пустить корни до того, как стану слишком старым, чтобы махать молотом.
– Кетиль случайно оказался в Тюсваре, – вмешался Хагал. – На тебя произведет впечатление его работа.
– Я найду хороший камень для наковальни и поставлю настоящую кузницу, – сказал Кетиль. – Хагал рассказал мне, что в ручьях там можно найти болотную руду.
Сигурд посмотрел на Хагала,
– Мне потребуется серебро, – продолжал Кетиль. – К тому же работа в кузнеце вызывает жажду, и я никогда не отказываюсь от эля или меда.
– А ты хороший боец? – спросил Сигурд. – Могу спорить, твои тяжелые руки делают тебя слишком медленным.
– Я не раз участвовал в схватках, – ответил кузнец. – Как ты думаешь, из-за чего мне приходится переходить с места на место? – Он покачал головой. – Когда приходит пора платить за нож или наконечник копья, нередко начинаются споры. – Он оттопырил нижнюю губу. – Странно, но люди часто забывают, что они обещали заплатить за работу.
– Ты готов принести мне клятву верности, Кетиль Картр? – спросил Сигурд.
Кузнец кивнул.
– Да, – сказал он.
– Кого еще ты привел, Песнь Ворона? – спросил Сигурд, демонстративно поворачиваясь в разные стороны.
Скальд покраснел.
– Я пытался, Сигурд, – ответил он, – но…
– Но тебе не удалось найти настолько пьяного ярла, чтобы он согласился присоединиться ко мне в этой безнадежной войне, – закончил за него Сигурд.
– В наше время трудно отыскать тех, кто готов накормить воронов, – пробормотал Брам.
Но Сигурд еще не успел принять жестокую правду – у него всего двадцать человек и больше нет времени, чтобы найти других, ведь через два дня Руна должна выйти замуж за Амлета, сына ярла Рандвера.
– Но песнь получится даже лучше, – заявил Хагал, – раз нас так мало.
Брам усмехнулся, его потрескавшиеся губы скрылись за пышной бородой, и это показалось Сигурду странным, учитывая, какие слова только что произнес Медведь.
– Кажется, ты мне понравишься, Сигурд Харальдарсон, – сказал он.
– Посмотрим, – ответил Сигурд.
Он вытащил Серп Тролля и приложил его рукоятью к левому предплечью.
– Мой отец заплатил бы твоему брату мундр, – сказал Амлет, – и он был бы в два раза больше, чем обычная цена за невесту. Двадцать четыре эйре, стоимость десяти коров. А также быки, лошадь со сбруей или хороший меч и щит, если б он пожелал; полагаю, Сигурд поступил бы именно так. – Тонкая вуаль дождя падала на ее лицо, и Руна сильно сжимала плащ у шеи, когда они наблюдали, как два воина ярла Рандвера отвязывают маленькую лодку. – Сигурд поступил глупо, отклонив столь выгодное предложение.
Напротив фьорда находился заросший деревьями остров, откуда Руна наблюдала за гостями ярла Рандвера, стоявшими на каменистом пляже и пристани, где были пришвартованы три боевых корабля ярла, в том числе «Рейнен» и «Морской орел», принадлежавшие ее отцу. В соответствии с местной традицией Амлет должен выйти с ней вместе на лодке, на веслах, что символизировало их будущую жизнь в качестве мужа и жены. Руна знала, что собравшиеся на берегу гости ждут их с нетерпением, чтобы началась церемония, за которой последуют празднества, море меда и пир. Возможно, они не подозревали, что хозяин планировал ради их развлечения еще один спектакль – вот только он будет пропитан не медом, а кровью.