Викинг. Во власти холода
Шрифт:
Но логика, к счастью, не сдавалась. Поэтому я продолжал стоять на пороге черного входа, подставляя лицо холодному ветру и пытаясь усмирить свой пыл.
Я давно усвоил, что если не делать так, как нужно, то будет хаос и много крови.
Поэтому не позволял эмоциям взять верх над разумом, чтобы ни происходило. И как бы ни хотелось мне самому.
В этой гребаной жизни можно пережить всё. Любовь. Ненависть. Разлуку. Унижение.
Можно переступить через себя.
Нельзя только одного — вернуть
Присев на корточки, я набрал в руки снег, сделав тугой комок и откусив почти его половину.
Отец называл это талой водой и любил повторять, что в Швеции снег явно чище и безопаснее. Теперь же мне было плевать на чистоту и экологичность снега. Я ел его, когда нужно было отвлечься от мыслей и прийти в себя. Когда ничто другое уже не помогало.
Я видел холод.
Знал его запах.
Но перестал чувствовать с четырнадцатилетнего возраста.
Холод спас меня и сделал другим. Тем, кто я есть сейчас.
Услышав шаги в коридоре, я даже не обернулся, уже заранее зная, кто не может оставить меня в покое, в каком бы злобном состоянии я ни был.
Бьёрн остановился рядом со мной. В его руках было полотенце. И мне захотелось улыбнуться.
— Передумал плавать?
— Да.
Какое-то время мы стояли молча, не торопясь начинать разговор, но оба понимали, что рано или поздно он назреет. Друг закурил, что делал нечасто, а я продолжал есть снег так, словно в моих руках было яблоко.
— Много работы сегодня? — кивнул я ему, на что Бьёрн только пожал плечами.
— Хватает.
Мы разделили сутки пополам. С раннего утра до ночи было мое время в «Чертоге». И он никогда не вмешивался в мои дела. Как и я не позволял себе лезть в работу Бьёрна, которая начиналась с позднего вечера, когда двери «Чертога» открывались для всех желающих выпить, переждать ночь или просто отдохнуть в баре.
— Тогда пойду к себе.
— Я оставил тебе средство от нервов в кабинете, — кинул он, когда я уже зашагал по коридору в сторону кабинета, обнаружив на столе большую бутылку финской водки, рюмку и нарезку из нескольких сортов рыбы и вяленого мяса.
— Спасибо, друг.
Он не услышал этих слов, но они были сказаны от души.
Только Бьёрн был рядом со мной в самые тяжелые времена, забывая о собственной жизни. Не боясь ничего и рискуя всем ради того, чтобы мы могли жить, как сейчас.
Дело было не в деньгах. А в твердости и верности своему слову.
Развернув ноутбук с изображением комнаты Лизы так, чтобы его было видно с кушетки, я взял бутылку и растянулся на диване в полной темноте кабинета.
Девчонка не стала перечить и действительно легла спать.
Как всегда, замоталась вся с головой в одеяло, свернувшись, словно котенок.
Она спала так каждую ночь, но почему-то лишь сейчас я нахмурился,
На вторую каюту.
Туда, где спала эта девушка из Беларуси. Алекса.
Она спала почти в таком же состоянии, вся свернувшись и явно продрогнув, отчего я нахмурился, потянувшись к телефону.
Я уже разблокировал экран, чтобы набрать Бьёрна, когда увидел его, шагающего по этажу с каютами, хмыкнув, потому что знал, куда он идет и каким чудесным образом оказался здесь.
В руках друга всё еще было полотенце, и ему пришлось пройти два этажа, чтобы спуститься сюда, поэтому утверждать, что это вышло случайно, было бы очень глупо.
Бьёрн остановился у второй каюты. Там, где спала Алекса.
Не вошел. Не тронул даже двери. Просто стоял и прислушивался к тому, что происходит за стеной. Словно пытался услышать дыхание девушки.
— А ты силен, друг мой, — пробормотал я с кривой улыбкой, всё-таки набирая номер Бьёрна и видя по камерам, как он отшатнулся от двери, когда его телефон затрезвонил, явно не собираясь выдавать свое присутствие.
— Там холодно? — проговорил я, видя на черно-белом изображении, как друг недоуменно нахмурился.
— Ты о чем?
— В каютах холодно?
— Да.
Черт. Об этом я как-то не задумывался.
— Сделаешь кое-что?
— Говори.
Обсудив быстро с другом свою просьбу, я был доволен. Отключил телефон, переключил камеру на каюту Лизы и позволил себе расслабиться.
Хотя бы в той части, в которой это было возможно.
Я знал, что водка от возбуждения не поможет.
Максимум станет снотворным. Но и это было неточно.
В любом случае много я никогда не пил. Мне нужна была ясная голова. Всегда. Потому что неожиданности не спрашивали разрешения и просто случались в самый неподходящий момент.
Выпив рюмку залпом и пытаясь устроиться как можно удобнее на диване, я смотрел на спящую Лизу.
Я напугал ее своим напором?
Или это был очередной ход, который держал на крючке мое любопытство?
Это удавалось только ей.
Девочка была явно не из пугливых. То, как она держалась сегодня, оказавшись впервые в круглой комнате, было впечатляющим.
Мало кто мог справиться со своими эмоциями в первый раз.
Особенно когда револьвер выстрелил.
Конечно, она не хотела этого. И я не хотел. Но судьба распорядилась иначе. И теперь я думал, что это было к лучшему.
Самое страшное осталось позади. Стрелять в другого страшнее, чем в себя.
Странно, но я всё еще помнил свои эмоции, каким бы ледяным панцирем ни оброс за десяток лет, став к своим сорока тем, кем меня называли за спиной даже наши парни, — ледяным великаном.