Викинги (сборник)

Семёнова Мария Васильевна

Выше уже говорилось, что вступить в овеянное мистикой братство профессиональных воинов было очень и очень непросто. Как же представляют себе учёные конкретный ритуал вступления? К сожалению, и для Скандинавии, и для Руси соответствующие сведения сохранились лишь в виде фрагментов да некоторых мотивов, присутствующих в легендах и сказках. Но, как водится, на помощь приходят данные, относящиеся к другому народу. В данном случае речь идёт о древних ирландцах. Некоторая изолированность этой страны, расположенной на периферии Европы и к тому же на острове, помогла сохранить для потомков многие черты древних времён, бесследно исчезнувшие на континенте.

Вот как описывает древнеирландская рукопись правила приёма в дружину, которую ирландцы

называли «фиана»:

«…Ни один человек не мог быть принят в фиану, пока все его родственники, как по отцовской линии, так и по материнской, не поклянутся в том, что, будь он убит, никто из них не станет мстить за него; и, наоборот, не станет обращаться к нему за подмогой в деле отмщения. Опять же, если он сам причинит кому-то великие обиды, гнев обиженных должен пасть лишь на него самого, но никак не на прежнюю родню.

Из тех, кто удовлетворит этому условию, ни один не может быть принят, если он не является отменным поэтом, искусным в двенадцати способах стихосложения.

Есть и ещё испытание: человек должен быть помещён в земляную яму по пояс глубиною, со щитом и ореховой палкой длиной в локоть. Девять воинов должны напасть на него с расстояния в десять борозд и одновременно метнуть свои копья. Если не сумеет он оборониться и хотя бы одно из копий заденет его, – не быть ему принятым в фиану.

Из тех, кто выдержит это испытание, ни один не может быть принят, пока не заплетут ему волосы во множество кос и не пустят его бежать лесами Ирландии; воины же фианы пустятся за ним в погоню, стараясь ранить его, и пусть в начале бега их отделяет от него всего одно дерево. Если его ранят или схватят, – не быть ему принятым в фиану. Если оружие дрогнет у него в руках, – не быть ему принятым в фиану. Если ветка лесная потревожит хоть локон у него на голове и вытянет прядь волос из косы, – не быть ему принятым в фиану. Если во время бега хрустнет сухой сучок у него под ногой, – не быть ему принятым в фиану. Если не сумеет он на всём ходу перескочить через сук, простёртый на высоте его лба, и поднырнуть под ветку, склонённую на высоте его колена, – не быть ему принятым в фиану. Если не сумеет он, не замедляя шагов, ногтями вытащить из босой ноги колючку, – не быть ему принятым в фиану.

Но если он выполнит всё требуемое, – его примут, как брата…»

Последняя часть этой записи особых пояснений не требует – всякому понятно, что профессиональный воин должен был обладать немалой физической силой, выносливостью, ловкостью, мгновенной реакцией. Однако в перечне требований к кандидату в дружину «общефизическая подготовка» стоит на самом последнем месте, и это не случайно.

Что касается осведомлённости и искусства в поэзии, здесь надо иметь в виду особое отношение к слову, особенно к слову ритмически организованному и рифмованному, которое бытовало в те времена. Об этом пойдёт более подробный разговор в отдельной главе, а пока лишь напомним, что любое стихотворение считалось тогда заклинанием «по определению». Как рассказывается в главе «Проза и поэзия жизни», в древней Скандинавии существовал даже закон, согласно которому за любовное стихотворение о женщине полагался серьёзный штраф: ни у кого не вызывало сомнений, что сочинитель пытался магическим способом «присушить» объект своей страсти. А значит, и воин, владеющий стихосложением, мог своими стихами-заклинаниями крепко насолить врагу и привлечь удачу к товарищам. Кроме того, в глазах древнего человека поэтическое творчество означало особые отношения с Богами, потусторонними силами, жизнью и смертью – всё то, о чём мы и говорили в начале этой главы.

Но, пожалуй, самое интересное – это то, что для начала человек должен был полностью отказаться от прав и обязанностей в отношении своей семьи. Если же учесть, что некоторые народы (например, карелы) вместо «умер»

говорили «ушёл из рода совсем», то получается, что для прежней родни человек фактически умирал.

Мы уже говорили, что древний человек не мыслил

себе иной общественной организации, кроме как по принципу рода . Но ведь в роду, в семье, человек обычно появляется, рождаясь. Значит, для того, чтобы перейти из одного рода в другой, – в данном случае в воинский «род», – человек должен был сперва как бы «умереть», а потом как бы «родиться». Полностью этого обряда ирландское сказание уже не сохранило, в нём отразилась лишь юридическая формула, содержащая эквивалент «временной смерти».

В полном виде обряд подразумевает строгую изоляцию в течение нескольких дней (покойник не должен показываться солнцу и общаться с людьми), а также пост (живые и мёртвые души пребывают, как известно, в разных мирах, а значит, не должны вкушать от одной пищи, ведь пища означает сопричастность). По «умершему» справляли самый настоящий траур, а когда ему приходило время «родиться», вождь дружины производил над ним ритуальные действия, которые при рождении ребёнка совершает его отец. А сам новоиспечённый воин, в знак своего нового рождения, получал всё новое: и одежду, и даже имя.

С течением веков элементы древнего ритуала отмирали один за другим. Но если мы с вами вспомним знаменитую процедуру посвящения в рыцари с её не менее знаменитым ударом меча плашмя по плечу, – в свете сказанного в этой главе мы легко догадаемся, что удар плашмя здесь обозначает настоящий смертельный удар. Прежнему человеку, не-рыцарю, положено умереть; вместо него рождается новый…

Отметим сразу же, что подобными ритуалами в древности сопровождалось не только вступление в воинскую дружину, но вообще всякое изменение социального статуса, переход в иное качество. Например, переход из мальчиков – в мужчины, из девочек – в девушки. И не забудем: то, что нам, сегодняшним, кажется просто красивым спектаклем и не более, древний человек воспринимал абсолютно всерьёз !

В этнографической науке существует целая отрасль, занятая изучением обрядов, сопровождающих смену общественного положения человека у самых разных народов. Эти обряды так и называют обрядами перехода . Сохранилось ли от них хоть что-нибудь в культуре современных цивилизованных стран, кроме архаического посвящения в рыцари? А как же! Взять хоть свадьбу: почему невеста надевает белое платье? Да потому, что в древности белый был цветом траура. Невеста переходит в род мужа, а значит, «умирает» для своей прежней родни. Отсюда и обычай брать фамилию мужа, и – особенно в деревне – обыкновение называть родителей мужа «матерью» и «отцом». А монашеский постриг? А крещение с его наречением имени?

Воинские умения

Цельного рассказа о том, что полагалось знать и уметь уважающему себя воину-викингу, в скандинавских сказаниях нет. Встречаются только отдельные эпизоды, иллюстрирующие необычайную силу, ловкость, сноровку того или иного персонажа, – вроде того, что приведен в главе «Воины-звери». Древнесеверные сказания вообще отличаются большой скупостью стиля, а повествовать предпочитают о вещах необыкновенных, о том, что кого-то удивило и потрясло. О том же, что и так было у всех каждый день перед глазами и вроде как само собой разумелось, они порою умалчивают. Но вот, например, что говорит предание об Олаве конунге сыне Трюггви, «самом сноровистом из людей, о которых в Норвегии рассказывают»:

«Он был необычайно силён и ловок, и многие рассказы об этом записаны. В одном из них говорится, что он влез на Смальсархорн и укрепил свой щит на вершине этой скалы. Рассказывают также, как он помог одному из своих людей, который влез на эту скалу и не мог ни взобраться выше, ни спуститься вниз. Конунг поднялся к нему и, обхватив его рукой, спустился с ним вниз на землю. Олав конунг ходил по вёслам за бортом корабля, в то время как его люди гребли, и он играл тремя ножами так, что один был всё время в воздухе, а рукоять другого – в его руке. Он рубил одинаково обеими руками и метал сразу два копья…»