Викинги

Бенгтссон Франц Гуннар

Рапп почесал в затылке и что-то проворчал в том смысле, что не все есть результат недостаточности его попыток. Но они видели, что он с большим облегчени­ем услышал то, что сказала ему Йива, и он поблаго­дарил ее за то, что прояснила вопрос.

— Хорошо, что у меня самого есть немного мудрос­ти,— сказал он,— хотя и не столько, сколько у тебя, Йива, потому что, если бы я был нетерпеливым чело­веком, я бы убил магистра и остался бы в дураках, а ты и Орм больше не были бы моими друзьями. А сейчас пойду к Торгунн, утешу ее и помирюсь.

Когда Орм и Йива легли спать, они перед сном еще немного поговорили об этом.

— Все закончилось лучше, чем я ожидал,— сказал Орм,— благодаря твоим хлопотам. Если бы я должен был принимать решение по этому вопросу, я бы ре­шил, что они занимались там в лесу не только ее

коленом.

Йива некоторое время лежала молча. Потом ска­зала:

— Орм, ты бы решил правильно, но ты никогда не должен никому об этом говорить. Я обещала, что никому не скажу то, что она мне рассказала, и уговорю Раппа поверить, что ничего не было. Мы должны оставить все, как есть, и никто не должен ничего знать, даже отец Виллибальд, потому что, если правда выплывет наружу, это очень расстроит Раппа и Тор­гунн, а также и несчастного помешанного на женщинах магистра. Но тебе я расскажу правду, которая состоит в том, что между этими двумя было нечто большее, чем просто молитвы над коленом. Она говорит, что он ей сразу понравился из-за его красивого певучего голоса и несчастной судьбы, на которую он обречен, кроме этого, она сказала, что не может отказать свя­тому человеку. Она говорит, что задрожала всем те­лом, как попавшая в капкан летучая мышь, когда он прикоснулся к ее колену, а она лежала на земле, а он, казалось, не смутился, а сразу же понял, что у нее на уме. Сразу же оба они были охвачены страстью, она говорит, что ничего не могла поделать. Позднее, когда оба они успокоились, он стал стонать и рыдать и вновь начал свои молитвы с того же места, на котором прервался, но успел сказать лишь несколько фраз, как появился Рапп. Поэтому, несомненно, опухоль и стала хуже, потому что ему следовало повторить молитвы трижды, чтобы они подействовали. Но она будет бла­годарить Бога всю оставшуюся жизнь, говорит она, за то, что тот не позволил Раппу появиться несколькими минутами ранее. Итак, если ты расскажешь Раппу или кому-нибудь другому обо всем этом, ты сделаешь меня очень несчастной, и других людей тоже.

Этот рассказ доставил большое удовольствие Орму, и он пообещал никому не говорить ни слова — ни Раппу, ни другим.

— Пока Рапп не знает, что они наставили ему рога,— сказал он,— никакого вреда от этого инцидента не будет. Но этот магистр, действительно, замечатель­ный человек, потому что во всех остальных мужских делах он полный профан, но его умение обращаться с женщинами просто великолепно. Будет плохо, если он будет видеться с Торгунн наедине. Если это случится, то дело может кончиться плохо, потому что Рапп не позволит обмануть себя второй раз. Поэтому надо придумать ему какое-то постоянное занятие, которое будет его удерживать подальше от нее, а ее — от него, потому что я не знаю, кто из них будет сильнее хотеть второй встречи.

— Ты не должен обходиться с ним слишком стро­го,— сказала Йива,— потому что бедняге еще предсто­ят большие страдания в руках смаландцев. Я сама сделаю все, возможное, чтобы держать их подальше друг от друга.

На следующее утро Орм позвал магистра к себе и сказал ему, что нашел для него занятие, которое, как ему кажется, он сможет выполнять ко всеобщему удовлетворению.

— Пока что,— сказал он,— ты не выказал особого умения в какой-либо работе, которая тебе поручалась. Но теперь у тебя будет настоящий шанс сослужить нам всем хорошую службу. Вон, видишь вишневое дерево, самое лучшее из моих деревьев, и это не только мое мнение, но и мнение ворон. Тебе надо залезть на верхушку дерева, и я советую тебе взять с собой еды и питья, потому что ты не слезешь вниз до тех пор, пока вороны и сороки не разлетятся на ночлег. Будешь сидеть там каждый день, занимать свое место будешь рано, потому что эти вороны про­сыпаются еще до рассвета. Я надеюсь, что тебе удас­тся сохранить ягоды для нас, если только ты не будешь есть их сам слишком много.

Магистр печально поглядел на дерево, ягоды на нем были крупнее, чем обычно бывают на вишневых деревьях, и только-только начинали темнеть, налива­ясь спелостью. Все птицы особо любили эти ягоды, и Рапп и отец Виллибальд пытались отгонять их, стре­ляя из лука, но им это плохо удавалось.

— Я этого заслуживаю,— сказал магистр,— но я боюсь залезать так высоко.

— Тебе придется привыкнуть к этому,— сказал Орм.

— У меня сразу начинает кружиться

голова.

— Если будешь крепко держаться, это не повредит тебе. Если же ты покажешь, что у тебя не хватает смелости выполнить это задание, все станут смеяться над тобой, а женщины — больше всех.

— Говоря по правде, я заслужил все это,— сказал магистр печально.

После некоторых споров, ему удалось с большим трудом проделать часть пути до вершины дерева, а Орм стоял внизу, постоянно заставляя его поднимать­ся выше. Наконец, после многочисленных молитв, он умудрился добраться до разветвления, в котором схо­дились три ветки, дерево качалось под его тяжестью, и, видя это, Орм приказал ему оставаться там, пос­кольку его раскачивание сделает его более заметным для птиц.

— Ты там в полной безопасности,— прокричал он магистру,— и ближе к небу, чем мы, несчастные со­здания, вынужденные оставаться на земле. Там ты можешь есть и пить от души и обсуждать с Богом свои грехи.

Так он и сидел, и вороны, которые прилетали со всех направлений, чтобы полакомиться вкусными яго­дами, улетали, испуганные и изумленные, когда виде­ли, что на дереве человек. Они кружили над ним, сердито каркая, а сороки сидели на ближних деревь­ях, дразня его презрительным смехом.

На шестой день, в полдень, когда жара была осо­бенно сильной, магистр упал. Он задремал от жары, рой пчел прилетел к дереву и выбрал его голову в качестве посадочной площадки. Проснувшись в ужасе, он отчаянно замахал руками, пытаясь отогнать их, потерял равновесие, и с криком упал на землю в облаке пчел, в куче вишен и сломанных веток. Близ­нецы со своим товарищем первыми прибежали к месту инцидента, они уставились на него с удивлением, а мальчик Ульф спросил, почему он упал. Но магистр только лежал, стонал и говорил, что настал его смер­тный час. Дети стали с радостью подбирать спелые ягоды, которые попадали вместе с ним, но это взбудо­ражило пчел, они напали на них, и дети с криками убежали. Все домашние собирали в это время камыш на берегу реки, и только Йива и две ее служанки прибежали к нему на помощь. Они отнесли магистра в ткацкую комнату и уложили на кровать. Когда служанки узнали, какое с ним приключилось несчастье, они так развеселились, что Йива потеряла терпение, надавала им оплеух и приказала немедленно пойти и позвать отца Виллибальда, который был на реке вмес­те с _иостальными.

Йиве жалко было магистра, и она делала все, чтобы ему было удобно. Она также дала ему подкрепиться своим самым лучшим пивом. Он не пострадал от пчел, но боялся, что при падении сломал руку. Йива под­умала, не Бог ли наказал его за поведение с Торгунн в лесу, она спросила его про это, и тот согласился, что, может быть, это и так.

— Но что ты знаешь о том, что произошло между нами в лесу? — спросил он.

— Все,— ответила Йива.— Мне Торгунн сама рас­сказала, но не бойся, никто не услышит, и она, и я — мы обе умеем держать язык за зубами. Одно удоволь­ствие я, однако, могу тебе доставить, она очень хвали­ла тебя, и совсем не жалеет о том, что случилось, хотя это чуть было не привело к катастрофе для вас обоих.

— Я сожалею об этом,— сказал магистр,— хотя боюсь, что от этого не легче. Бог так проклял меня, что я не могу находиться наедине с молодой женщиной, сразу же загораюсь страстью. Даже эти дни, прове­денные на дереве, не очистили меня от этой страсти, потому что мысли мои были заняты не Богом, а плот­скими грехами.

Йива засмеялась:

— Пчелиный рой и твое падение с дерева помогли тебе,— сказала она,— потому что вот ты здесь, наеди­не со мной, в таком месте, где нас долго никто не потревожит, и думаю, что я не менее красива, чем Торгунн. Но по крайней мере от этого соблазна ты сможешь отказаться, не впадая в грех, бедный ду­рачок.

— Ты не знаешь,— отвечал магистр печально,— насколько сильно проклятие.

И он протянул к ней руку.

Что произошло между ними, никто никогда не узнает, а когда отец Виллибальд пришел, чтобы осмот­реть раны магистра, он увидел его спящим и довольно посапывающим, а Иива увлеченно работала за своей прялкой.

— Он слишком хороший человек, чтобы заставлять его лазать на деревья,— сказала она Орму и домаш­ним в тот вечер, когда они ужинали, веселясь над тем способом, при помощи которого магистр закончил свое пребывание на дереве.— Не надо больше заставлять его делать это.