Виктор! Виктор! Свободное падение
Шрифт:
Он позвонил в клинику и поговорил с одним из лечащих врачей. Тот подтвердил, что Гюлльхауг действительно был найден мертвым пару месяцев назад. Есть ли у них санитар с точно таким же именем? Нет. Могло ли случиться, чтобы Гюлльхауг выехал за границу в конце февраля? Абсолютно исключено. Этот больной за двадцать лет ни разу не покидал стен клиники — он был абсолютно не в состоянии сам себя обслуживать.
Вот таким-то образом и вышло, что документы из паспортного стола оказались наконец у старшего инспектора Рённеса. Ходатайство Гюлльхауга о выдаче ему паспорта для выезда за рубеж было удовлетворено двадцать шестого января. Местом своей работы он указал эстмаркское отделение психиатрической клиники в Треннелаге. В графе «должность»
Рённес понял, что столкнулся с ловким мошенником. Бросив взгляд на фотографию, приложенную к документам, он едва не подскочил на стуле. В возбуждении старший инспектор не сдержался и треснул кулаком по столу.
— Вот ведь дьявол!
Тем не менее, на всякий случай, он все же сравнил карточку на документах с имевшимися в деле Мартенса. Хотя лицо человека на фотографии было полнее, а также несмотря на наличие бороды и очков, у старшего инспектора не осталось и тени сомнений: это был один и тот же человек — Мортен Мартенс.
В компьютерах бюро путешествий и авиакомпании было зафиксировано, что некий мистер Гюлльхауг вылетел из Форнебю в Лондон самолетом SAS 28 февраля в 9:40 (рейс SK-519). И не возвращался. Где скрывался Мартенс на протяжении двух недель перед отбытием в Лондон, оставалось загадкой; очевидно, он выждал с отъездом некоторое время, чтобы путешествие Гюлльхауга не могло быть увязано с его собственным исчезновением. И снова мысли Рённеса подтвердились, однако, как он ничего не знал об изготовлении фальшивых банкнот, так и не догадывался о том, что Мартенс прятался все это время на острове Фрейя, где к тому же вынужден был застрелить человека, вставшего у него на пути.
В течение дня было установлено, что подпись покойного Гюлльхауга не имеет ничего общего с подписью на ходатайстве о выдаче паспорта. Выяснилось также, что Мартенс и Гюлльхауг учились в одном классе, и потому Мартенс должен был знать, что его приятель не в состоянии обращаться с ходатайствами подобного рода. Тот факт, что оба были ровесники и при рождении их крестил один и тот же священник, существенно облегчило Мартенсу задачу: он с легкостью подделал метрику, а в паспорте указал дату рождения настоящего Гюлльхауга.
Далее старший инспектор переговорил с бывшей женой Мартенса. Кари Ларсен торжественно поклялась, что не имеет ни малейших оснований считать, будто Мортен все еще жив. При этом в глазах ее блеснул какой-то злобный огонек, однако никаких выводов из этого Рённес сделать не сумел. Зачем, спрашивается, разведенной женщине лгать, выгораживая своего бывшего мужа, с которым она, по всей видимости, не ладила? Никаких сведений не удалось получить и от его дочери-подростка Аниты, живущей в настоящее время в чужой семье, однако, по мере беседы, Рённес увидел, как в тазах девочки постепенно загорается надежда когда-нибудь вновь увидеть отца. Как можно деликатнее полицейский попытался рассказать ей, в чем именно его подозревают; после окончания этого разговора он чувствовал себя последним подлецом.
Через Осло инспектору удалось связаться с Департаментом Уголовного Розыска Нового Скотленд Ярда. Обратный телекс из ДУРа пришел в понедельник 14 июня, в тот день, когда баталии футбольного первенства мира были уже в полном разгаре. Иммиграционным властям Гюлльхауг сообщил, что не знает, удастся ли ему устроиться на жительство при Ламбет Хоспитал. Спустя три дня после приезда он позвонил в иммиграционную службу и сказал, что пока с ним можно будет связаться, отправив письмо до востребования. Из Ламбет Хоспитал в ответ на соответствующий запрос сообщили, что в последние двенадцать месяцев там не было организовано никаких курсов для санитаров. Компьютерная проверка списков лиц, проживающих в лондонских гостиницах, показала,
Норвежская сторона такое желание изъявила. Рённес отправил в Англию фотографии Мартенса как с бородой и очками, так и без них, а также приложил краткую справку о том, в чем он подозревается.
Сидя за своим столом и попивая кофе из бумажного стаканчика, Рённес задумался о том, что Мортен Мартенс даже не догадывается о начале розыска. В общем-то факт этот сулил некоторые перспективы, если, разумеется, ловкач снова не сменил фамилию или же вовсе не покинул страну.
По дороге домой в тот понедельник старший инспектор думал больше об Испании, чем об Англии. Кристиан Рённес был завзятым футбольным болельщиком и откровенно радовался, что успевает как раз к началу трансляции второго футбольного матча. Однако, наблюдая за тем, как Польша и Италия все никак не могут выяснить отношения, он вдруг был поражен неожиданно возникшей посторонней мыслью: Мартенс исчез как раз в канун лыжного чемпионата мира. Быть может теперь, в разгар футбольного мирового первенства, он объявится снова?
Вполне вероятно, что Мартенс в данный момент, как и он сам, сидит перед телеэкраном, лелея надежду, что какая-нибудь из команд наконец-то откроет счет.
Норвежец в Лондоне
действительно сидел в данный момент перед телевизионным экраном, однако перипетии футбольных баталий не слишком его занимали. Хоть и были все основания, чтобы позволить себе расслабиться, все же неприятные мысли нет-нет, а лезли в голову. Отвернувшись от телевизора, он окинул взглядом комнату. В общем-то, все складывалось так, как он и рассчитывал. Так чем же, собственно, он недоволен?
Квартира была ему по вкусу; скупая обстановка как бы подчеркивала общее впечатление изысканности и элегантности. Белоснежные паласы и гардины. Небольшие лампы в обрамлении голубых стеклянных абажуров. Софа и кресла с обивкой под цвет красноватого песка пустыни. Небольшая однокомнатная квартирка на четвертом этаже стоила уйму денег — 250 фунтов в месяц, — но что вы хотите? — это же был фешенебельный Вест Кенсингтон. Район этот он выбрал сознательно, ибо всеми силами стремился слиться с тем обществом, члены которого привыкли селиться именно здесь. Однако пока ему это все еще не удалось.
Бессмысленно отрицать, что он чувствовал себя здесь неким инородным телом. Прошло уже три месяца с тех пор, как он покинул гостиницу, рассчитывая, что квартира с мебелью в Эрдли Кресент поможет ему продвинуться к достижению намеченной цели. Прельщенный элегантным дугообразным фасадом дома, он решил, что поселиться здесь, еще до того, как увидел эту тесную комнатушку. Представился он Питером Кокрейном, техническим консультантом процветающей типографской фирмы — уж в чем — в чем, а в данных вопросах его компетенция вряд ли могла вызвать сомнения. Хозяин квартиры, мистер Ларкинс, имел все основания быть довольным новым жильцом — еще бы, ведь тот беспрекословно выложил деньги вперед за полгода. Ларкинс был серьезным господином, работавшим в области строительства, весьма занятым и не задававшим лишних вопросов. Если мистер Кокрейн — который, кстати, провел большую часть своей жизни на континенте (отсюда и акцент) — намерен снять that diminutive flat [13] , то он может въехать прямо сейчас.
13
Эту небольшую квартирку (англ.).