Викторианский Лондон

Пикард Лайза

Каждый день приходили около тысячи посетителей, иногда предварительно заказывались вечеринки для 200 ошеломленных сельских жителей во главе со священником, посетивших Всемирную выставку, которые счастливы были просто присесть на стул, чего нельзя было сделать в Хрустальном дворце. [469] Из рекламы, сохраненной неутомимым туристом У. С. Беллом:

Французский/английский обед за 2 шиллинга каждый… в Баронском зале, обед, англо-французский, 3 шиллинга 6 пенсов… мясо (горячее) каждые четверть часа с 2 до 8. В особняке, табльдот на французский манер, в 5, 6, 7, и 8 вечера за 6 шиллингов 6 пенсов. Входная плата 1 шиллинг, разрешается платить после обеда и прочих закусок.

469

Elizabeth Ray, Alexis Soyer, Cook Extraordinary.Lewes, East Sussex, 1999.

Но вот еще одна цитата: «Однако я разочарован этим заведением. Оно не оправдало моих ожиданий». [470] Сначала был

ошеломляющий успех, но почему-то блеск позолоты быстро тускнел. Последней соломинкой был неодобрительный визит лицензионного начальства в особенно людный вечер. «Гастрономический симпозиум» закрылся в то же время, что и Всемирная выставка, в октябре 1851 года. Сойер потерял 7000 фунтов.

Глава 14

Одежда и прочее

470

Diary of W. S. Bell, op. cit.

Бедняки — рабочие — рабочая блуза — одежда «секонд-хэнд» — Мозес и Сын — цилиндры — сюртуки — брюки — рубашки — мужские домашние куртки — дождевики и зонты — белье — растительность на лице — ванны — женская одежда — лиф платья — юбка — обувь — кринолин — нижние юбки — тугая шнуровка — панталоны — шали — портнихи — швейные машинки — готовая одежда — бумажные выкройки — косметика — волосы — дети

Дрожащие от холода бездомные, которым оставалась одна надежда — попасть в приют или работный дом, были одеты в случайно доставшиеся им вещи. Но даже при этом они сохраняли верность потертым символам благопристойности: женщины носили капоры, пусть и ветхие, а мужчины — то, что когда-то было шляпой. Даже там, где приходский работный дом, прежде чем выдать пособие, требовал выполнения тяжелой работы вроде дробления камней, часто встречались «безумцы, которые изо всех сил отстаивали свое право сохранять и в „каменном дворе“ эти приметы приличия, цилиндр и черное пальто», несмотря на свое плачевное положение. [471] Черный сюртук среднего класса переходил из рук в руки, спускаясь все ниже, пока не разваливался окончательно. «Английский плотник носит черный сюртук — как официанты, предприниматели и герцог… [продавец лимонада] одет в ту же самую одежду, что процветающий представитель среднего класса — но вся она в заплатах и лохмотьях». [472]

471

James Greenwood, The Wilds of London,London, 1881.

472

Gustave Dor'e and Blanchard Jerrold, London,London, 1872.

Отсидевшие срок заключенные, должно быть, имели обманчиво честный вид, пока носили одежду, в которой их выпустили — вельветовые брюки, жилет и котелок. Неудивительно, что, оказавшись за пределами тюрьмы, большинство из них тут же расставалось с этой кричаще чистой одеждой, меняя ее на деньги и поношенную, удобную, неизвестно чью одежку. [473] Тем не менее, у тюремного начальства было правильное представление об одежде рабочего. Сотни пассажиров, покидавших рабочий поезд на вокзале Виктория, носили тяжелые башмаки, плотные брюки и куртки, жилеты и котелки. Однако и в этой толпе можно было заметить несколько цилиндров, но либо шелковые цилиндры, для которых лучшие дни давно миновали, либо цилиндры из густо залакированного холста. Служащие, носившие форму, скажем, почтальоны в ярко-красных куртках и полисмены в синих мундирах, ходили в цилиндрах. Во время работы умелые мастеровые носили квадратные бумажные колпаки, такие, как на плотнике на иллюстрации Тенниэла к «Алисе в Зазеркалье» в эпизоде, когда Морж и Плотник поют песню. Простые рабочие работали без головного убора.

473

Greenwood, op. cit.

На улицах Лондона все еще можно было увидеть старинные длинные «рабочие блузы», практичную одежду для сельских рабочих, сделанную из тяжелого холста, очень носкую и почти непромокаемую. Мусорщики надевали ее как парадную, когда являлись на Чаепитие мусорщика; [474] молочники, обходя дома, редко носили рабочие блузы, но надев, приобретали вид образцового крестьянина или настоящего сельского жителя, так интриговавшего лондонцев, посещавших Всемирную выставку группами с экскурсоводом. Уличные торговцы, продававшие дичь и молочные продукты, носили рабочие блузы; [475] другие предпочитали более яркую одежду: суконную шапку, камзол с большими карманами, брюки, узкие в коленях и расклешенные книзу, и шейный платок, именовавшийся «кингсман». [476]

474

Там же, и John Hollingshead, My Lifetime,London, 1895.

475

Mayhew, Vol. I.

476

Там же.

Торговки носили черный капор из хлопчатобумажного бархата или из соломки, украшенный лентами или цветами, шелковый шейный платок-кингсман и платье из хлопчатобумажной набивной ткани, достаточно короткое, чтобы демонстрировать дорогие сапожки. По воскресеньям и в праздники торговцы представляли собой красочное зрелище: мужчины в коричневых шерстяных брюках с галуном и высоких касторовых шляпах, женщины в ярких набивных платьях и новых шалях. [477] Любая, даже самая

бедная женщина, носила шаль. Даже летом, хотя вряд ли многие были так изобретательны, как Ханна Калвик, которая на лето разрезала шаль по диагонали, а на зиму снова сшивала половинки.

477

Там же.

«В любой газете есть реклама перекупщиков, предлагающих прийти к вам в дом и купить вашу поношенную одежду». [478] Эта реклама предназначалась читателям среднего класса. Перекупщики, вероятно, распродавали свои запасы на рынках секонд-хэнда, или «одежных биржах». [479] Если прежние хозяева одежды сами были бедны, они могли носить одежду годами, редко стирая и ни разу не отдавая в чистку. «Запах старой одежды явственно преобладал над всеми остальными». [480] Существовало две основные «биржи». Одна находилась в районе Петтикоут-лейн, неподалеку от станции Ливерпул-стрит и располагала розничными товарами «для любого, лавочника, ремесленника, клерка, уличного торговца или джентльмена». Большая часть оптовых закупок в конце концов оказывалась в Ирландии. Другая «биржа», на улице Севен Дайлз, около Лестер-сквер, специализировалась на ботинках и туфлях, и они стояли там печальными рядами, сморщенные, со стоптанными каблуками. Две тысячи мужчин и мальчиков занимались их «преображением», в результате чего обувь казалась не хуже новой, если в ней было не слишком много дыр. [481]

478

Edward Hyams (trans. and ed.), Taine’s Notes on England,London, 1957.

479

Одним из таких торговцев был Мозес Мозес, который начал торговать с лотка, а закончил маленьким магазинчиком в Ковент-Гардене в 1860 г.

480

Mayhew, op. cit.

481

Mayhew, Vol. II.

«Нижняя одежда» (логическое противопоставление «верхней одежде», то есть белье), особенно фланелевые блузы и панталоны, продавалась хорошо, даже если была в пятнах — пятна не были видны. Женское белье продавалось «как было», покупательница рассчитывала подогнать его, где потребуется. Корсеты большим спросом не пользовались, а меховой палантин, чтобы согревать плечи, покупательница могла приобрести на рынке всего за 4 шиллинга 6 пенсов. Меховые боа, скорее роскошные, чем теплые, продавались не быстро. [482] Старые шелковые цилиндры всегда были нарасхват. Их тщательно и умело подкрашивали и заново придавали им форму. Старый еврей-старьевщик — в таком виде всегда на карикатурах изображали Дизраэли — носил поверх собственного цилиндра стопку других; обходя дома и скупая цилиндры, он надевал их на голову, тем самым, обозначая свое ремесло и сохраняя товар в целости.

482

Там же.

Магазин «Э. Мозес и сын» открылся в Ист-Энде в 1832 году, там торговали готовой дешевой одеждой для рабочего класса. [483] К 1851 году этот магазин на улице Элдгейт представлял собой огромный торговый центр, где продолжали торговать одеждой для «ремесленников», например, куртками за 4 шиллинга и вельветовыми брюками за 3 шиллинга, но при этом располагая товарами для людей с более высоким уровнем занятий. [484] «Фраки» (верхняя часть костюма-тройки) стоили от 1 фунта до 2 фунтов 6 шиллингов, жилеты с клетчатым узором «любого клана» всего 4 шиллинга 9 пенсов, там же были «в ассортименте элегантные летние брюки» от 4 шиллингов 6 пенсов, из оленьей кожи или замши, стоившие 7 шиллингов 6 пенсов или 10 шиллингов 6 пенсов. «Траур… можно приобрести через пять минут после обращения», мужской траурный костюм за 1 фунт 12 шиллингов 6 пенсов, «то же самое высшего качества» за 3 фунта. Шелковый цилиндр стоил от 2 шиллингов 6 пенсов до 5 шиллингов 6 пенсов за «превосходный» товар.

483

Anne and Roger Cowan, Victorian Jews Through British Eyes,Oxford, 1986.

484

Реклама, занимающая целую страницу, аккуратно вклеена в дневник У. С. Белла, приехавшего в 1851 посмотреть Лондон и Всемирную выставку: неопубликованный дневник, музей Лондона, каталожный номер 52.25, упомянут в Heather Creaton, Unpublished London Diaries,London, 2003.

Мужские ботинки и сапоги (именовавшиеся «веллингтоновскими», но кожаные, а не резиновые; отличительной чертой их было то, что их можно было быстро натянуть, не шнуруя) стоили от 4 до 9 шиллингов 6 пенсов, дамские ботинки всего 3 шиллинга, ботинки из более модного атласа или лайки — 4 шиллинга 6 пенсов или 4 шиллинга 9 пенсов. Дамы покупали здесь шали и зонты, но не платья. «Те, кто предпочитал, чтобы с него сняли мерку, могли обратиться в отдел одежды, которую шили на заказ, что имеет известные преимущества» Многие клиенты из верхов общества постоянно пользовались этими «преимуществами», но «когда на брючных пуговицах было выбито название фирмы, мы обычно возвращали брюки, чтобы к ним пришили другие пуговицы». [485]

485

E. P. Thompson and Eileen Yeo (eds.) The Unknown Mayhew — Selections from the Morning Chronicle 1849–50,London, 1971.