Вилька и Мишка в тылу врага
Шрифт:
На другой день нас перевязывали. Мишка шипел сквозь стиснутые зубы, по его щекам текли слёзы. Мне тоже было не сладко, когда меня ворочали.
Не успела утихнуть боль, как нас посетил сам комдив.
Ему принесли стул, он сел на него, поразглядывал нас, как будто впервые видел, и сказал, что времени на лечение у нас не осталось, завтра прилетает самолёт, и нас отправляют в Москву.
– Я доложил про ваши приключения, и мне приказали срочно отправить вас в тыл.
Я думаю, вами заинтересовались соответствующие
Я представил вас к медали «За отвагу», что будет потом, мне неведомо. Спасибо, ребята!
– Куда нас? В детдом? – с трудом спросил я.
– Зачем же в детдом? Сначала в госпиталь, потом решат. Вам нужно качественное лечение, не дай бог, воспаление. У нас не богато с медикаментами.
Когда ушёл комдив, к нам прорвался командир разведчиков.
Он обнял Мишку, сел ко мне на койку и поцеловал в лоб.
– Прости, Вилька, что не уберегли. Буду скучать. Береги себя.
– Правда, мне сказали, что у вас есть младший братишка?
– Правда. Такой же, как ты.
– Похож?
– Такой же смелый и серьёзный.
– Не серьёзный я, весёлый.
– Молодец, Вилька, братик! Ребята хотят попрощаться, да не пускают.
– Почему не пускают? Я же не при смерти.
– Боятся инфекции.
– Тогда понятно. Передайте им, что я очень их всех люблю.
– Спасибо, Вилька!
– До свидания... А я ведь так и не узнал, как вас зовут.
– У нас и не положено, обращаемся по позывным. Я, например, Бобёр. Для тебя сделаю исключение, как для братишки. Сергей меня зовут. Ну, всё! –
Сергей наклонился, ещё раз поцеловал меня, Мишку, и вышел из нашей палатки.
Назавтра мы с Мишкой целый день провели вместе. Заходила Маша, доктор проверил, как идёт моё выздоровление, посоветовал делать нехитрые упражнения, чтобы разгонять застоявшуюся кровь, Мишке тоже. Мишка морщился, но делал вращательные движения руками.
– Ты, Витька, главное, не сдерживай дыхание, старайся глубже дышать, а то может воспаление лёгких случиться, - объяснял мне доктор. – Организму требуется кислород, а где его взять, как не из лёгких.
Доктора звали Артур Львович. Из бывших. Непонятно, как избежавший повальных арестов, он служил в военном госпитале, потом попал в окружение. Теперь, в партизанском отряде был главврачом полевого госпиталя.
– Артур Львович, почему вы меня Витькой кличете? – спросил я.
– А как же?
– Вилька я, Вилли…
– Да? А мне показалось, что тёзка сынка моего.
– Воюет?
– Нет, давно схоронил, ещё в гражданскую. Чуть старше тебя был.
– Извините.
– Не надо, Витька, не одного его я схоронил, жена от тифа, дочка… Один я остался, Витька. Меня тоже два раза арестовывали, да отпустили. Чтобы тебя вот вытащить.
– Спасибо вам, Артур Львович, лёгкая у Вас
– Да ты без сознания был, вот и не почувствовал. Хотя, да, вы герои. Вон, Мишка. Знаю, как больно, когда кисти ранены, перевязывать, а он только шипит.
– Да, - подтвердил Мишка, - когда прибивали, не так больно было.
– Доктор, - прошептал я, - А как у него со второй раной?
– Рана, как рана. Зажила уже.
– Не отрезали?
– Не волнуйся за своего друга, всё у него в порядке. Тебе бы ещё полежать. Растрясут, окаянные. Здесь, тоже, оставаться нельзя. Лютует немец, ищет кого-то. Не вас?
– Не исключено. Неужели догадались?
Ночью прилетел самолёт. Право отнести меня на руках отвоевал тот самый дядя, который нёс по болоту Мишку.
– Запомни, Вилька, - прогудел он, - Бизон мой позывной. Будешь опять по тылам хулиганить, вызывай, повеселимся вместе, - подмигнул он мне, - Зовут меня Тарас.
Меня уложили на носилки, привязали, Мишку тоже закрепили, сам держаться он пока не мог. С нами сел политрук, Артемий Павлович, сопровождающим. Он должен был нас, как особо ценный груз, сдать с рук на руки каким-то ответственным товарищам. Ни в званиях, ни в должностях я не разобрался.
Полёт… Нормальный. Если я пережил операцию, то полёт меня чуть не убил. Как боялся Артур Львович, так и получилось. Самолётик трясло, казалось, в грудь непрестанно вколачивают гвозди. Я хрипел и задыхался. Никто не пришёл мне на помощь. Если бы не посадка, где-то в середине полёта, отдал бы концы.
Пока самолёт заправляли, меня вынесли подышать, пришёл местный фельдшер, дал понюхать нашатыря и дал сердечных капель с ментолом.
Мишка стоял возле меня на коленях и страдал, не зная, чем помочь.
– Что парень, растрясли? – подошёл лётчик, - Ничего не могу поделать, грозовой фронт неподалёку. Зато проскочили линию фронта. Ещё один рывок. Продержишься?
– Есть варианты? – спросил я, - пассажирский лайнер, когда будет?
– Шутишь, значит, будешь жить. Мы постараемся. Теперь спешить ни к чему, поведём плавнее.
И правда, довезли живым и почти здоровым.
Кто нас встречал, куда повезли, прошло мимо меня. Приехали, занесли, уложили и поставили укол. После чего я быстро уснул, как потерял сознание.
Разбудил меня солнечный луч, нахально заглянувший в окно. Окно было приоткрыто, слышно было щебетание птиц.
Повернув голову, я увидел ещё одну кровать, аккуратно застеленную. Больше никого не было.
Недолго я пробыл один, наслаждаясь тишиной и покоем. Открылась дверь, и вошёл военный в белом халате.
– Проснулся? вот и хорошо. Сейчас тебя приведут в порядок, и надо будет ответить на кое - какие вопросы. Уж извини, но ждать, когда окончательно поправишься, некогда, сам знаешь, немец рвётся к Москве. Каждая минута дорога.