Вильмонтейльн и все, все, все
Шрифт:
Шильда хлопнула себя по лбу, ведь о самом главном прабабушке она так и не рассказала, и теперь пришло самое время поведать о случившемся возле магазина.
– Как разбила? Я же просила их беречь, как зеница око! Теперь нас точно найдут. И зачем их в лифчике-то было носить? Для этого существует ридикюль.
Джилиана резко прекратила заталкивать в сундук склянки с зельями и бутылки с вином, пронзив правнучку загадочным взглядом.
– Шильда, деточка, дуб точно горел синим пламенем? Ты уверена?
Девушка растерянно кивнула, и лицо прабабушки прояснилось,
– Значит не все потеряно. Это был портал в Волшебную страну, и гнездо с чреслами находится теперь там. Его надо вернуть, деточка, иначе эти смертные уничтожат нас. Видимо, время пришло: мы родом из Волшебной страны. Я чистокровная эльфийка, а ты – всего лишь на четверть, но, тем не менее, истинная Ван Де Блейк! Давным-давно я была королевой, ну или почти королевой, – поправила саму себя Джилиана и мечтательно улыбнулась, – а потом меня изгнали, потому что я прокляла одного подонка, который любил меня только на словах, а на деле тайком щупал смертных девиц.
Шильда распахнула глаза и села на краешек дивана, не зная, верить ли словам прабабушки или позвонить ее лечащему врачу.
Джилиана Ван Де Блейк, поймав недоверчивый взгляд правнучки, покачала головой и подошла к накрытому черной тканью напольному зеркалу, в которое никто никогда не смотрел, чтобы не вызвать неупокоенных мужей прабабушки, которые по слухам умерли не такой уж и естественной смертью, как любила рассказывать бабуля.
Черный бархат упал на пол, и в зеркале отразилась все та же Шильда, а вот прабабушка выглядела совсем иначе – ее ровесницей.
– Бабуль, – начала девушка, но Джилиана остановила ее жестом.
– Не называй меня больше так. Как только я посмотрела в это зеркало, чары рассеялись. Отныне я твоя кузина Джульетта, приехавшая из Шотландии, чтобы взять опеку над сироткой, ведь Джилиана Ван Де Блейк только что умерла от инфаркта. И да, прямо сейчас мы вызовем катафалк, он сегодня точно пригодится.
Прабабушка задернула черное полотно, подмигнула Шильде изумрудно-зеленым глазом и, тряхнув огненно-рыжей шевелюрой, наполнила бокал вином.
Глава 4
Вильмонтейльн в ужасе вскочил с кровати и, запутавшись в длинной белой шелковой сорочке, беспомощно рухнул на изукрашенный золотом пол, словно мотылек, пойманный в сети.
Ему приснился кошмар, что он порвал камзол на самом непристойном из всех возможных мест, а потом провалился в какой-то отвратительный и уродливый мир, населенный существами, воняющими тухлыми яйцами и гарью. Наваждение было настолько реалистичным, что он сразу же лишился чувств, и теперь его изнеженное тело болело и ныло, словно его волочили, словно мешок с гвоздями, пинали и ворчали, что он «тяжелый, хоть и выглядит, как девка».
Святые Небо и Земля! Принц был готов поклясться, что до сих пор слышит противный ворчливый голос лохматого чудовища, которое напало на него,
– Ваше Наипрекраснейшее Высочество!
В спальню принца ворвался одетый в розовый камзол, украшенный фиолетовыми бантами, камердинер и изобразил величайшую скорбь, на которую только было способно его скованное магией неподвижности для поддержания вечной молодости и красоты лицо.
– Мы все так переживали! Мы все так волновались! Вы вдруг исчезли прямо из тронного зала в самый разгар позднего завтрака! Мы вас искали везде и всюду, но вы словно в воду канули. И какое разочарование – вы вдруг внезапно нашлись, словно никуда и не пропадали. Какой скандал! Ведь вас теперь ищет Его Наижесточайшее Величество – король Аберон! Ваш прадедушка пришел в такую ярость, что поднял на ваши поиски всю армию! И оказалось – совершенно напрасно! Вы здесь! Какая жалость!!!
Вильмонтейльн в жесте глубокого отчаяния воздел руки к потолку, так как его лицо тоже было сковано магией неподвижности для поддержания безупречного внешнего вида и макияжа. Он снова умело лишился чувств, чтобы выразить всю меру потрясения и ужаса, которую пережил не только прадедушка-король и все придворные, но и он сам лично.
Камердинер упал на колени перед принцем и опрыскал его лицо душистой розовой водой, умоляя Его Наипрекраснейшее Высочество немедленно сообщить воинственному прадедушке, что отправился на прогулку, и никто его не похищал, ведь иначе король Аберон развяжет войну и сотрет с лица земли все волшебные королевства.
– …И самое главное – отменит карнавал в честь Летнего Солнцестояния! – добавил камердинер, видя, что принц до сих пор не приходит в сознание, хотя он вылил на него уже целый флакон душистой розовой воды.
– О нет! Только не карнавал! Мои бедные платьица! Кто позаботится о них тогда? Ведь я уже сшил и подготовил сто тысяч нарядов. Недопустимо! – Вильмонтейльн резво вскочил на ноги и, сбросив на пол длинную белую шелковую сорочку, нагим бросился к магическому зеркалу, приколдовывая по пути макияж и прическу.
Прадедушке нужно немедленно сообщить, что он жив и здоров, и отменять карнавал не нужно, а если ему уж так охота повоевать, то пусть начнет разворачивать военные действия после того, как он изготовит соответствующие случаю платья и аксессуары, а пока у него, принца Вильмонтейльна, нет соответствующих платьев и аксессуаров, то и войны тоже никакой не будет. Это решено и никакому обсуждению не подлежит.
Король Аберон появился в магическом зеркале почти сразу же. Он с нетерпением ждал новостей о внезапно исчезнувшем правнуке – единственном наследнике, которого не коснулось проклятие рода Белроуз, из-за которого потомки Его Наижесточайшего Величества должны погибнуть от железа, что в целом и произошло, не коснувшись принца Вильмонтейльна только потому, что тот с рождения не интересовался ни оружием, ни охотой, ни войной, а только нарядами, и благодаря этому своему нелепому женскому и бестолковому увлечению остался до сей поры живым и здоровым.