Вингер. Танке
Шрифт:
Свалился на землю, словно мешок, и сильно приложился спиной об холодную землю. Чувствую, что будет хороший синяк. Но сознание не потерял. Только благодаря этому и увидел, как турок снова замахивается ногой. Он что, решил меня окончательно добить? Откатиться назад или в сторону я уж точно не успевал. Неужели моя карьера в футболе на этом и закончится? Кому нужны инвалиды?
Но тут его сбил с ног подлетевший Аршавин, прижав своим телом хулигана к земле. Остальное мне запомнилось какими-то отрывками. Стадион ревел, свистел арбитр. Вокруг бегали игроки обеих команд. Португалец что-то кричал возле меня и махал красной
— Врача, врача сюда! — орал склонившийся надо мной капитан команды и махал руками. — Викентьевич, давай быстрее! Быстрее! Саня, потерпи, врач уже бежит.
Вокруг арбитра собрались турецкие футболисты, один из которых грубо его толкнул, и португалец упал на землю. Что они делают, дебилы? Это же просто кошмар! Они рискуют получить ещё одну красную карточку. Мои партнеры по команде встали на защиту арбитра. Началась драка. На поле выбежали несколько болельщиков, которых удержала охрана. Телевизионщик, непонятно как оказавшийся рядом со мной, чуть ли не камерой тычет мне в лицо.
Всё это я наблюдаю, лёжа на траве. Алексей помог мне присесть, и я увидел, что моя белая футболка вся в крови.
— Саня, это сумасшедший дом! Сколько ни играю, такого никогда не видел. Этот козёл тебя убить, наверное, хотел! — приговаривает Смертин.
Я осторожно ощупываю своё лицо и понимаю, что у меня разбит нос, бровь и левая скула. Нижняя губа порвана, и из неё обильно течёт кровь на мою белую футболку. Я провожу языком по ране и проверяю зубы. Два нижних зуба шатаются. Хреново! Какой же он урод! Как хорошо он мне приложил бутсой! Я пытаюсь тихонько пошевелить челюстью. Кажется, перелома нет, и это самое главное. Если нос сломан, то его можно вправить, а губу зашить. Если все аккуратно сделать, то я успею и на ответную игру.
— Ё-моё! Вот же… Нихера себе! — были первыми словами нашего доктора. — Электромобиль пусть подают и дежурную неотложку пусть подгонят. Его срочно надо везти в клинику, — повернулся он к своему напарнику, доставая из сумки перевязочные материалы.
— Андрей Викентьевич, всё настолько плохо? — наклонился к нам Смертин.
— Лёша, тут МРТ нужно делать, чтобы трещину не пропустить. Чудо будет, если перелома не найдём. Сознание Саня не терял. Черепно-мозговая травма тут маловероятна, — отвечает Гришанов, прикладывая тампоны к моему лицу. — Пиз*ец полный! Саша, ты пока молчи, чтобы губу и челюсть не напрягать.
К нам подбежали запыханные Бородюк и Игнатьев, которым уже было наплевать, что покинули техническую зону, где во время игры должны находиться запасные игроки, тренерский состав и персонал команды. На поле уже было и так много народу. Выбежали все судьи и представители ФИФА, обслуживающие наш матч.
— Вот же… — Бородюк резко замолчал, увидев камеру, и со злостью закончил: — Конь турецкий! Это же надо таким мудаком быть. Если бы не Андрей, этот ненормальный тебя бы точно покалечил. Сколько лет в футболе, впервые такое встречаю. Да ему психиатрическую экспертизу нужно назначать. Чокнутый турок!
Мне стало смешно, и я зашипел от боли в губе. По ходу, улыбнулся и надорвал губу ещё больше. Потекла кровь, я закашлялся, и в подставленную ладонь упали два зуба.
— Сука! Ещё и зубы выбил этот придурок… Да уберите вы камеру! Уберите! Совсем совесть потеряли? Идите вон того долбоё… хулигана снимайте, — отодвинул Генрихович телевизионщика. —
Мне ужасно хотелось обернуться и посмотреть, что же там происходит. Но меня в восемь рук погрузили в небольшой электрокар и под рёв стадиона повезли к выходу. Там меня переложили на носилки и перенесли в машину скорой помощи. Затем скорая остановилась, и я услышал:
— Я его невеста и поеду с вами.
А потом в машину в буквальном смысле запрыгнула заплаканная Лена.
Глава 5
Россия. Москва, Краснодар; Дания. Копенгаген. 12 — 16 ноября 2005 года.
Благодаря сопровождающим нас милицейским машинам с мигалками мы быстро добрались до ближайшей к стадиону городской клинической больницы имени Фёдора Ивановича Иноземцева. За нами следом подъехал оператор, который снимал обследование и замечания врача на камеру. Как объяснил Андрей Викентьевич, запись нужна для исключения недомолвок, ведь случай атаки на меня практически беспрецедентный.
К этому делу уже сейчас подключились международные юристы Российского футбольного союза. Хотя, как по мне, могли бы и просто фотографию моего лица сделать, зачем эта видеозапись?
То, что такое агрессивное нападение, которому я подвергся, никогда не происходило и не произойдет до середины 2019 года, я знал очень хорошо. Одиннадцать лет назад, в 1994 году, на чемпионате мира итальянец Мауро Тасотти сломал локтем нос испанцу Луису Энрике. В результате итальянец был отстранён на восемь матчей Кубка мира.
Уже в следующем году на чемпионате мира француз Зинедин Зидан боднул головой в грудь итальянца Марко Матерацци и получил красную карточку. В 2009 году защитник «Реала» Пепе несколько раз ударил ногами игрока «Хетафе» Хавьера Каскеро, после чего заработал десять матчей дисквалификации. В 2010 году сербские болельщики избили вратаря национальной команды Владимира Стойковича перед матчем отборочного турнира Евро-2012 против Италии. В 2014 году австрийца Исмаила Гюндуза отстранили от футбола на семьдесят матчей за удар головой арбитра, которого увезли в больницу.
О том, что уругваец Луис Суарес любит кусать игроков на поле, не знает только ленивый. Но чтобы умышленно бить ногой по лицу и замахиваться на лежащего? Нет, такого никогда не было. Но турки меня не удивляют. Сейчас это очень агрессивная команда. Да и от такого обидного поражения у кого хочешь тормоза сорвет. Ведь они тоже пытаются прорваться на чемпионат мира, но, скорее всего, туда пройдем мы.
Сначала мне сделали рентген, и, наконец, сняли неудобный шейный корсет, и я с облегчением выдохнул. Переломы были, но не челюсти, а двух нижних зубов в области шейки. Была небольшая трещина возле глазницы, а там, где выбили два зуба, откололся небольшой кусочек кости. Но челюстно-лицевой хирург, который зашил разрыв губы в полтора сантиметра и наложил три шва на бровь, заверил меня, что всё не так страшно, могло быть гораздо хуже. Затем, чтобы не порезал об острые края язык, мне спилили бормашиной осколки двух зубов и повезли на МРТ.