Вингер. Танке
Шрифт:
Гришанов тщательно документировал все лекарства, которые мне вводили. Пока что заборы мочи на допинг у меня не брали. Но кто знает, что может произойти через две недели или даже завтра? Именно тогда и понадобятся все эти документы.
Лена быстро пришла в себя и раздобыла мне сладкого горячего чая, который я сосал через соломинку. Моя девушка никак не могла понять, почему этого ненормального турка не арестовали прямо на поле. Ведь, по её мнению, это было покушение на убийство. Все зрители видели, что он меня лягнул, а когда я упал, замахнулся ещё раз. Значит, хотел убить.
— Саша, если
Врач сборной мудро молчал, хорошо понимая, что девушке нужно выговориться. Пока мы находились в больнице, к Андрею Викентьевичу и ко мне подходили разные врачи и даже пациенты. Они жали ему и мне руки, выражали свое негодование по поводу турок и качали головой при виде меня.
МРТ заняло почти два часа. Как объяснил мне наш врач, смотрели головной мозг, лицевые кости, позвоночник. У монитора компьютера стояло шесть человек. Полчаса рассматривали мою нижнюю челюсть и всё-таки нашли небольшую трещину. К концу обследования я потерял чувствительность в левой половине лица, но тут же прибежавший невролог объяснил, что это произошло из-за того, что отёкшие ткани лица давят на нерв.
Гришанов, наконец, выдохнул и сказал, что я родился в рубашке. Затем позвонил и отчитался Сёмину, заодно узнал, что мы разгромили сборную Турции со счётом 6:0 и теперь практически обеспечили себе выход в финальную часть чемпионата мира. Шестой гол с пенальти забил Сергей Игнашевич. Все понимали, что такой счёт отыграть нереально, и летом мы однозначно едем на Мундиаль. Новости были отличные, но им нужно радоваться на поле, а не в больнице. Грустный какой-то праздник у меня получился.
Я накинул свою куртку, которую захватил врач команды, и мы направились к служебной машине. Но просто так уйти из больницы нам не дали. Прямо у входа толпилось человек тридцать журналистов, которые задавали вопросы главному врачу. Пришлось подключиться и нам.
Камеры вовсю снимали моё отёкшее, синее лицо с наклеенными пластырями. Одно хорошо — мне запретили говорить, чтобы не напрягать мышцы лица. Главный врач рассказал о моём диагнозе и самочувствии. Возмутился поведением турка на поле и пожелал нам удачи в Германии. А мы поехали на базу.
— А вот и герой пожаловал, — закричал Вася Березуцкий. Игроки команды подхватили меня на руки и стали подкидывать.
— Стойте, черти! Он же только после наркоза, — прекратил наше веселье Андрей Викентьевич. — Поосторожнее с ним тут, а то я вас знаю. И запомните, никакого алкоголя ему. Он сейчас на лекарствах.
— Будет тёщин сок пить, — засмеялся Лёха Смертин, открывая очередную бутылку шампанского.
Гришанов разместил Лену в соседней комнате и организовал ей горячий чай с пирожными, угостил шампанским. А ребята, перебивая друг друга, стали рассказывать новости.
Оказалось, что португальскому арбитру разбили нос и подбили глаз. Его тоже увезли в больницу. Остаток матча отсудил
Лужков отдал команду, и к стадиону подогнали несколько машин милиции, но это не помогло. Драка наших болельщиков с турецкими началась ещё на выходе со стадиона. Пришлось вызывать ОМОН. Стенка на стенку оперативно пресекли, а всех задержанных отправили в ближайшие отделения милиции. Убитых и покалеченных вроде не было. Команда Турции сразу со стадиона отправилась в аэропорт.
Никто не спешил покинуть раздевалку. Ребята вспоминали интересные моменты матча, ругали турецкого защитника, игравшего под четвёртым номером. А я смотрел на них, таких молодых и весёлых, и мне было хорошо. Только голова немного гудела, сильно болела левая половина лица, да начала отходить от наркоза губа. Разбитый нос из-за отёка тоже был заложен. Всё не слава богу как-то у меня получилось. Сейчас бы шампанское пить, а я чуть ли не засыпаю.
Тут вернулось с послематчевой пресс-конференции начальство, и опять начали меня благодарить за великолепную игру. Я быстро сходил в душ. Врач ещё раз осмотрел мою рану, приклеил широкий медицинский лейкопластырь. Выдал ящик индивидуальных белковых коктейлей, которые я должен был пить три раза в день. Твёрдую пищу мне пока запретили. Да, выдали упаковку анальгетиков, антибиотиков и какой-то раствор для полоскания рта.
До завтрашнего обеда нас отпустили домой. Меня и Лену подвёз Александр Генрихович, за которым приехала его жена. Пока мы ехали, мне позвонила сестра. Они смотрели матч по спутниковому телевидению и очень волновались за меня. Я не мог с ней говорить и передал телефон Лене, которая быстро её успокоила. Удивительно, но в испанских новостях тоже говорят о нашей большой победе, моём покере и тяжелой травме. Не удивлюсь, если завтра в испанских газетах появится статья с заголовком: «Турки подбили русский танк Т-34!».
— Ладно, герой, отдыхай. Завтра в обед ждём тебя на базе в Бору. Как приедешь, сразу покажешься докторам. Там и решим твоё участие в ответном матче. Окончательное решение будет завтра принимать Андрей Викентьевич, — Бородюк хотел хлопнуть меня по плечу, но в последний момент решил этого не делать.
Дома нас ждала Анна Петровна. Увидев мое лицо, она всплеснула руками и расплакалась. Она начала сразу охать и ахать. Лена нашла в лице мамы собеседника и сразу начала высказывать ей свои возмущения по поводу турецкого футболиста. Я же молча направился в спальню. Я был очень уставший. Стоило мне раздеться и лечь в постель, как я сразу погрузился в сон.
Проснулся по привычке рано утром. Лена спала сладким сном. Даже тарахтящий трактор на улице не мог разбудить её. Видимо, вчера она допоздна разговаривала с мамой. Я вышел в коридор и столкнулся с тещей. Сегодня было воскресенье, поэтому она была дома.
— Ох, Сашенька… — чуть не заплакала женщина. — Я тебе тут веселки раздобыла. Сейчас сходишь в душ, да сделаем тебе примочку.
Я приподнял брови, и женщина пояснила.
— Гриб такой, настаивают на водке. Даже рак лечит. Но лучше всего помогает от разных синяков и нагноений.