Вингер. Танке
Шрифт:
— Вы знаете, что наш клуб берёт Андрея Ещенко? А статью в «Экспресс-газете» читали? — дожидаюсь его кивка, продолжаю. — Про моё образование можете задать вопрос, про мою семью.
— Извините, правильно ли я понял, что я могу задавать вопросы о вашей семье?
— Сами видите, какая ситуация сложилась. Сам не скажи, тут такое придумают.
— Я с вами согласен. Ну что же, суть я понял. Не волнуйтесь, Александр, эти сорок пять минут пролетят очень быстро.
Ровно в десять начался прямой эфир. Нас усадили на стулья за кофейным столиком, на котором стояли несколько бутылочек с водой. Что интересно, они были повёрнуты этикетками
К началу эфира я до того устал, что, кажется, прогреми взрыв под ухом, не шевельнусь. Поскорее бы это всё закончилось. Но с Олей я обязательно поговорю на тему моего прямого эфира. Беременность — это одно, а влезать в дела своего брата — это совсем другое.
— Здравствуйте, дорогие телезрители, — начинает ведущий. — Сегодня у нас в гостях семнадцатилетний Александр Граф… Бла-бла-бла.
Чуть не пропустил, когда мужчина повернулся ко мне.
— Очень рад видеть вас у нас в студии, Саша.
— Я тоже очень рад, Владимир Владимирович. Кажется, что ночью только игра закончилась, а сегодня вечером я уже приземлился в Москве. Меня сразу к Иосифу Игоревичу Пригожину отвезли записывать песню «Новогодняя», а потом сразу сюда. Поэтому сейчас я больше всего мечтаю отоспаться. Очень надеюсь, что тот, кто заказывал это интервью, поймёт этот намёк.
— Я надеюсь, вы не уснёте у нас в студии? — вторит мне Познер шутливым тоном. Он мягко смеётся, поправляя пальцами очки.
А я улавливаю главное. Эта ситуация его явно забавляет.
— Постараюсь, — киваю ему в ответ.
Я невольно сравниваю Малахова и нынешнего ведущего. Если первый — это свой парень, то Познер хоть и производит впечатление доброго соседа, держит дистанцию и не позволяет себе ничего лишнего. Но главное, контакт у нас есть. Мужчина сразу начинает с футбольного вопроса.
— Александр, а с кем у вас вчера была игра?
— Играли с «Мальоркой», 4:0 в нашу пользу.
— Примите мои поздравления. Не могли бы вы, Саша, ответить на такой вот мой вопрос? Меня всегда интересовало, почему за границей в футбол играют лучше, чем мы.
Я уже было хотел открыть рот, но вспомнил совет моего агента: говори то, что люди хотят услышать. И главное — политкорректность. Правда здесь никому не нужна.
— Ну почему лучше? Также, как и у нас. Самое главное преимущество Европы — это климатические условия. Если вы обратите внимание на страны, которые выигрывали чемпионат мира по футболу, то это Франция и Англия — по одному разу. Аргентина, Уругвай — по два раза, Италия, Германия — по три раза, и Бразилия выиграла пять раз. У нас в Москве на футбольном поле с ноября по апрель лежит снег, а осенью дожди льют. А что уж про Якутск говорить? Вы много знаете футбольных команд с Чукотки? В Испании снег — это большая редкость. А уж про Бразилию и говорить нечего. Я бы посоветовал строить крытые стадионы, поля с подогревом, где можно было бы не только круглый год тренироваться, но и собирать болельщиков. Либо нужно выезжать на тренировки в другие страны, где можно играть под открытым небом круглый год.
— Поэтому ребята из детской академии «Динамо» и летят двадцать шестого декабря в Испанию играть в футбол?
— Не только поэтому. Тренировочный процесс в Испании и России сильно отличается. Повторюсь, нельзя сказать, что он плохой или хороший. Он просто другой. Поэтому у динамовцев есть редкая
Затем Познер осторожно интересуется.
— Вот говорят, что в Словакии мужчина в голубом берете был подсадной уткой.
— Говорят, в Москве кур доят, — тут же парирую я. — Владимир Владимирович, ну как вы себе это представляете? Неужели гвардии полковник, преподаватель Рязанского училища согласится изображать из себя «утку»?
Краем глаза вижу, как у Константина Эрнста, стоящего рядом с оператором, трясутся от смеха плечи.
— Как бы вам это объяснить? У моего покойного отца было две страсти — футбол и ВДВ. Но у него была астма, поэтому двери туда ему были закрыты. Например, песня «Никто, кроме нас» была написана мною ещё в тринадцать лет на его день рождения. В Братиславе, когда я ещё сидел на скамейке запасных, то обратил внимание на болельщика в голубом берете десантника. Он настолько был расстроен происходящим на поле! Он мне чем-то даже отца напомнил. Это был Владимир Геннадьевич. Вот я и забил этот решающий для нашей сборной гол прежде всего для него. И на Турции он помог мне сосредоточиться на игре. Поэтому я его и на Мундиаль приглашаю. Владимир Геннадьевич, — смотрю прямо в камеру. — Я давал вам мой телефон, электронную почту, адрес. После первого января, пожалуйста, свяжитесь со мной, и мы всё решим с визой, билетами и проживанием в Германии. Если сможете, захватите вашего сала, которое ваша жена делает. Помните, вы привозили его на базу? Закатанное ещё в трёхлитровой банке. Очень вкусное!
Спрашивают меня и про то, как я сочиняю песни. Но я повторяю лишь то, что говорил Малахову. Добавляю, что три песни: «Вперёд, Россия!», «Никто, кроме нас» и «Долго» подарены Рязанскому училищу, где работает наш человек-талисман. И эти песни будут исполняться группой «Воздушная академия». Рассказываю о песне для «Евровидения», что я очень благодарен Пригожину. Говорю ему большое человеческое спасибо в камеру. С меня не треснет, а человеку приятно.
Затем Владимир Владимирович осторожно подводит меня к тому, что опубликовала «Экспресс-газета».
Но я лишь смеюсь: «Хоть горшком назови, только в печь не сажай». Рассказываю отредактированную версию случившегося с моей сестрой. Познер участливо качает головой.
— Даже собранные на похороны вашего отца деньги назад потребовал?
— Да, я сам удивился.
Что интересно, в Испании люди больше возмущались изнасилованием украинки и абортами. А в России, к сожалению, этим никого не удивишь.
Люди поражены, что подарки пришлось вернуть. Что поделать? Разный менталитет. Я хотел бы рассказать, что возмущён тем, что Мануэля Руса окрестили насильником. Ведь, со слов его бывшей подружки, она встречалась с ним аж два года назад. Что же она молчала все эти годы? А где же презумпция невиновности? Где доказательства изнасилования? Но меня не поймут. Чёртова политкорректность.
Ведущий спрашивает о здоровье моей мамы. Рассказываю, как она потеряла сознание. Что я нанял сиделку, что приходит женщина, которая помогает ей по дому. Говорю о том, как я купил квартиру в соседнем подъезде.
— Поздравляю, Александр. Но вам же сейчас семнадцать лет. Как вы подписываете документы?
— У меня полная эмансипация. Покойный отец ещё постарался. И предупреждаю следующий вопрос. Испанского гражданства у меня нет. У меня резидентство с правом на работу. Это как штатовская грин-карта.