Вингер. Танке
Шрифт:
Мы разговариваем о моей любимой еде, тёщином соке, Камиле, Тимати, о моём образовании. Рассказываю про школу, про экзамен для поступления в государственные вузы — Selectividad.
— Александр, а можно уточнить? Первого сентября вам исполнилось семнадцать лет. Вы же не пошли в старшую школу. Разве вы могли сдать этот экзамен?
— В старшей школе в Испании дети учатся по желанию. Могут учиться два или даже три года. Сам экзамен Selectividad нужен для поступления в государственный университет, а не частный. Сам экзамен на испанском языке. Я помню, три дня подряд ходил
— Очень запутанно, — качает головой мужчина.
— Для меня это легко. Для того чтобы понять, нужно перестать сравнивать испанское образование с российским. Оно ни хорошее и ни плохое. Просто совсем другая система.
— А можете рассказать, как ваш друг Андрей Ещенко получил контракт с вашим клубом? Вот признайтесь, как на духу, вы ему помогли?
С улыбкой на лице рассказываю, как мне удалось провести друга в раздевалку. Как он понравился владельцу клуба и тренерскому штабу. Как Кике потом отругал меня и завершаю:
— Больше такое провернуть не получится — охрану усилили.
Пусть думают, что хотят. Но это вполне в духе семнадцатилетнего подростка.
Спрашивают меня, в какой стране я бы хотел побывать?
— Знаете, Владимир Владимирович, я же, кроме Москвы и Валенсии, нигде не был. Как футболист я был в Латвии, Дании, Германии, Нидерландах, Болгарии…
— Словакии, — помогает мне ведущий.
— Да, в Словакии. Но кроме аэропорта и стадиона я там практически ничего не видел. Мне бы очень хотелось поездить по России. У нас же такая красивая страна. Владимир Геннадьевич меня в Рязань приглашал, обязательно приеду. Я хотел бы Якутск посмотреть, и Казань, и сопки на Камчатке, и Калининград, и Байкал, и Владивосток… Говорю это с такой надеждой и тоской в голосе, что даже закостенелого циника Познера проняло.
— Хотелось бы услышать ваше мнение. Возьмет ли Россия Кубок мира?
— Тренерский штаб и игроки сборной сильны как никогда. Мы уже первые, нужно только доказать это всему миру. Может, мне только семнадцать лет, но я очень амбициозен. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. И я обещаю, что в июле обязательно дам вам повторное интервью, и вот в этих руках, — показываю ему свои ладони. — Я буду держать Кубок чемпионата мира по футболу.
И как вишенка на торте, растягиваю губы в «гагаринской» улыбке. Зря я, что ли, перед зеркалом каждое утро её репетирую?
— Саша, я бы напоследок хотел поинтересоваться следующим, если можно. Я вчера специально посмотрел на карте ориентировочное место затонувшей лодки, которую арендовал ваш отец. Вы проплыли очень большое расстояние. Как это у вас получилось?
— Я могу ответить вам песней, — и тут же проникновенно, тихо запеваю.
— Одинокая звезда
В небесах к себе манит,
А уставшая душа
С каждым днем сильней болит.
День прожить,
Ночью просто не уснуть…
Больше нечего терять,
Вдруг поняв простую суть…
Если отец Морозова смотрит сейчас эту передачу, то он будет мною доволен. Чётко произношу все звуки в словах, никакой дрожи. Идеальный вокал — хоть на просмотр программы «Голос» отправляйся. Если Пригожин не дурак, то объединится с Тимати, и будут ковать денежку с этого проекта.
Почему я выбрал эту песню? А что я отвечу ведущему: «Плыл, плыл, да выплыл»? Зрителям сенсации подавай. А раз пришёл на интервью, то отрабатывай очередные пятьдесят тысяч, подымай Первому каналу рейтинг. Хорошо, что детей ещё раз приглашу. Да и пусть народ лучше меня глубоко верующим человеком считают, чем верят глупостям «Экспресс-газеты».
Потом резко повышаю голос, от которого внимательно слушающий меня Познер аж отшатывается.
— Ты…
Тянешь руки в небеса,
Ты…
Вдруг услышишь голоса:
'Потерпи еще чуть-чуть,
Мы тебе укажем Путь'.
— Это был очень хороший ответ, Александр. Большое спасибо.
Когда выключили камеры, Познер секунд десять смотрел мне в глаза. Затем резко встал с кресла и протянул руку.
— Рад был знакомству с вами. Вы, Александр, произвели на меня сильное впечатление. Надеюсь увидеть вас в этой студии летом, — широко улыбнулся мужчина и добавил: — С Кубком мира в руках.
Тепло прощаемся со всеми, и Константин Эрнст передаёт моей девушке огромный букет тёмно-бордовых роз. Неужели мы наконец-то едем домой?
Проснулся я только ближе к одиннадцати часам дня. Лена уже давно встала и убежала в салон наводить для вечера порядок на голове. Я как раз завтракал или уже обедал, когда раздался звонок в дверь.
— Привет, братишка, а я с подарками, — вошёл в двери Андрей, протягивая тяжёлый пакет.
— Здравствуйте… — замялся Андрей, увидев в коридоре Ленину маму.
— Анна Петровна, я очень рада вас видеть, Андрей. Проходите, пожалуйста, тапочки вот здесь берите. Сашенька, я пойду чайник включу да стол накрою. А ты повесь его куртку на батарею, а то она вся мокрая от снега.
— Как у тебя там дела с арендой?
— На следующей неделе, в пятницу, прямо перед Новым годом иду в консульство на собеседование. Но меня уже просветили, что это чистая формальность. Говорят, что после обеда можно забрать паспорт с визой. Слушай, до сих пор поверить не могу, что буду в «Валенсии» играть.
— А на какое число билет взял? — поинтересовался я, вешая его мокрый пуховик на змеевик в ванной.
— На третье января. Прямой рейс Москва — Валенсия. Это твои тапки?
— Да, бери. Лена с тёщей третьего возвращаются домой. Как раз их провожу и тебя встречу. А четвёртого вместе поедем на базу.
— А невеста где твоя? — зашёл он в гостиную.
— Пошла красоту наводить. Сегодня же мы идём в клуб к Тимати. Присаживайся, — кивнул я ему на диван.
— Обалдеть! И Пугачиха там будет? Она же с Филькой только что развелась. Однажды видел их тут в Москве. Колобок в чёрном балахоне и такой тощий, синий весь, каланча Киркоров.