Винни Пух и философия обыденного языка
Шрифт:
«Подарки», говорит Пух, «праздничный торт?», говорит. «Где?»
«Ты что, не видишь?»
«Нет», сказал Пух.
«И я не вижу», говорит И-Ё. «Шутка», объяснил он. «Ха-ха!»
Пух поскреб в затылке, слегка озадаченный всем этим.
«Но это действительно твой день рожденья?», спросил он.
«Ну да!»
«О! Ладно, самые лучшие пожелания в этот день, И-Ё».
«И тебе, Пух-Медведь, самые лучшие пожелания».
«Но ведь это же не мой день рождения».
«Нет, это мой».
«Но
«Почему бы и нет. Ты же не хочешь быть несчастным на моем дне рождения?»
«О, понимаю», говорит Пух.
«Хуже всего», сказал И-Ё, почти падая, «что я сам несчастен, ни подарков у меня нет, ни торта, ни свеч, и вообще никто на меня не обращает внимания, но если кому-нибудь захочется тоже побыть несчастным…»
Но для Пуха это уже был перебор. «Стой здесь», сказал он И-Ё, повернулся и поспешил домой так быстро, как только мог. Ибо он чувствовал, что должен подарить бедному И-Ё хоть какой-то подарок, а какой именно, можно было придумать потом.
Возле своего дома он обнаружил Поросенка, подпрыгивавшего, пытаясь нажать на звонок.
«Хэлло, Поросенок», сказал он.
«Хэлло, Пух», сказал Поросенок.
«Что это ты пытаешься сделать?»
«Это я пытаюсь нажать на звонок», сказал Поросенок. «Я как раз проходил мимо».
«Дай-ка я попробую», добродушно говорит Пух. Итак, он приподнялся и позвонил в дверь. «Я только что видел И-Ё», начал он рассказывать, «и бедный И-Ё В ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ. Потому что у него сегодня день рожденья. И никто не принял этого в расчет, и он весьма мрачно настроен – ну, ты знаешь, как И-Ё это делает – и – что-то никто не отвечает». И он снова стал звонить.
«Но Пух», говорит Поросенок, «это же твой собственный дом!»
«О!», сказал Пух. «Так и есть», говорит. «Ладно, тогда давай войдем».
Итак, они вошли внутрь. Первое, что сделал Пух, это пошел к буфету посмотреть, не осталось ли там достаточно маленькой банки меду. Увидев, что осталось, он забрал ее.
«Я дам ее И-Ё в качестве подарка», объяснил он. «А ты что ему подаришь?»
«Я бы ее тоже подарил», говорит Поросенок. «От нас двоих».
«Нет», говорит Пух, «так не пойдет».
«Ладно, тогда я ему подарю воздушный шар, я взял один с вечеринки. Я пойду и захвачу его с собой».
«Это очень хорошая мысль, Поросенок. Это как раз то, что приведет И-Ё в хорошее настроение. Никого нельзя расстроить воздушным шаром».
Поросенок потрусил к себе, а Пух пошел со своей банкой меду в другом направлении.
Было жарко, а идти было далеко. Он не прошел и половины, когда им овладело забавное чувство. Оно начало свой путь с кончика носа и просочилось через весь его организм до кончиков ног. Оно было в точности таким, как если бы кто-то внутри него говорил: «Теперь-то, Пух, как раз самое бы время немножко чего-нибудь того».
«Боже мой»,
Итак, он сел и снял крышку с банки. «Хорошо, что я захватил с собой это», подумал он. «Много Медведей разгуливает в жаркие дни, но никто из них и не подумает взять с собой немножко того-сего». И он начал есть,
«Теперь надо понять», подумал он, облизав дно банки, «куда это я направлялся? Ах да, И-Ё». Он медленно поднялся.
И тогда он вдруг вспомнил. Он съел подарок, приготовленный для И-Ё.
«Черт!», сказал он. «Что мне делать? Я должен подарить ему что-то».
Сначала он ничего не мог придумать. Потом он подумал: «Ладно, это очень красивый горшок, даже если там нет меда. И если я хорошенько его помою и кто-нибудь напишет на нем „Счастливого Дня Рожденья“, то И-Ё сможет держать в нем вещи, что может оказаться полезным». Итак, поскольку он уже дошел до Сто-Акрового Леса, он углубился в него, чтобы зайти к Сычу, который там жил.
«Доброе утро, Сыч», сказал он.
«Доброе утро, Пух», сказал Сыч.
«Сердечные пожелания ко дню рождения И-Ё», сказал Пух.
«О, вот даже как?»
«Что ты ему подаришь, Сыч?»
«А ты что ему подаришь, Пух?»
«Я подарю ему Полезный Горшок для Хранения Вещей, и я хочу попросить тебя…»
«Этот, что ли?», говорит Сыч, взяв его из Пуховых лап.
«Да, и я хочу попросить тебя…»
«Кто-то хранил в нем мед», говорит Сыч.
«В нем все что угодно можно хранить», серьезно говорит Пух. «Это очень Полезно. И я хочу попросить тебя…»
«Ты должен написать на нем „A Happy Birthday!“»
«Именно об этом я и хочу попросить тебя», говорит Пух. «Потому что у меня правописание шаткое. Оно хорошее, но шаткое, и буквы становятся куда хотят. Можешь ты написать „A Happy Birthday!“ для меня?»
«Славный горшочек», сказал Сыч, рассматривая его со всех сторон. «Может быть, я его тоже подарю? От нас двоих?»
«Нет», говорит Пух. «Так не пойдет! Сейчас я его сначала вымою, а потом ты на нем напишешь».
Ладно, он вымыл горшок и вытер его, в то время как Сыч грыз кончик карандаша, припоминая, как пишется Birthday.
«Пух, ты умеешь читать?», спросил он с некоторой тревогой. «Там на моей двери объявления насчет звонков и подергиваний, которые написал Кристофер Робин. Ты их можешь прочитать?»
«Мне Кристофер Робин сказал, что там написано, и тогда я смог».
«Ну вот, и я скажу тебе, что здесь говорится, и тогда ты сможешь прочесть».
Итак, Сыч написал… И вот что он написал:
HIPY PAPY BTHUTHDTH THUTHDA BTHUTHDY.
Пух следил за ним с восторгом.
«Я просто пишу „A Happy Birthday“», небрежно говорит Сыч.