Винни Пух и философия обыденного языка
Шрифт:
Тогда он вдруг вспомнил рассказ, который ему рассказывал Кристофер Робин, о человеке на пустынном острове, который написал что-то в бутылку и бросил ее в море; и Поросенок подумал, что, если он напишет что-то в Бутылку и бросит ее в воду, возможно, кто-нибудь придет и спасет его.
Он отошел от окна и начал обследовать все то, что еще не было под водой, и наконец нашел карандаш и клочок сухой бумаги, а также бутылку с пробкой. И он написал на одной стороне:
НА ПОМОЩЬ! ПОРОСЕНОК (Я), а на другой стороне:
ЭТО Я ПОРОСЕНОК НА ПОМОЩЬ НА ПОМОЩЬ
Затем он положил бумагу в бутылку, заткнул ее пробкой так туго, как только мог, высунулся из окна так далеко, как только мог высунуться, и бросил бутылку так далеко, как только мог бросить – splash! – и через некоторое
«Итак», думал он, «теперь кто-то другой должен сделать что-то, и я надеюсь что он это сделает скоро, потому что, если он этого не сделает, я должен будут плыть, чего я не умею, итак, я надеюсь, что он сделает это скоро». И тогда он глубоко вздохнул и сказал: «Я хочу, чтобы здесь был Пух. Вдвоем гораздо веселее».
Когда начался дождь, Пух спал. Дождь шел и все шел, и все шел, а он спал и все спал, и все спал. У него был трудный день. Вы помните, как он открыл Северный Полюс; ладно, он был так горд этим, что спросил Кристофера Робина, есть ли еще какие-нибудь полюса, которые Медведь с низким I.Q, мог бы открыть.
«Есть Южный Полюс», говорит Кристофер Робин, и я думаю, есть еще Восточный и Западный Полюса, хотя люди предпочитают о них помалкивать [45] .
Пух страшно разволновался, когда узнал об этом, и предложил снарядить Эскпотицию по поводу открытия Восточного Полюса, но у Кристофера Робина были какие-то совместные планы с Кангой; итак, Пух пошел один открывать Восточный Полюс. Открыл он его или нет, я не помню; но он так устал, когда пришел домой, что в самый разгар ужина, совсем немногим более, чем через полчаса после того, как он сел за стол, он крепко уснул прямо на стуле и спал и все спал, и все спал.
45.
С точки зрения ребенка существование Северного и Южного Полюсов закономерно предполагает существование Западного и Восточного. Если не разбираться в астрономии, то отрицание взрослыми этих последних двух полюсов естественно воспринимается со стороны ребенка как замалчивание чего-то запретного (вроде того, откуда родятся дети).
Тогда вдруг ему приснился сон. Он был на Восточном Полюсе, и это был очень холодный Полюс, покрытый самыми холодными снегами и льдами. Он нашел пчелиный улей, чтобы поспать в нем, но там не хватило места для ног, так что он оставил их снаружи. И Дикие Woozl'ы из тех, что обитают на Восточном Полюсе, пришли и общипали всю шерсть с его ног, чтобы сделать гнезда для своих Детенышей. И чем больше они щипали, тем больше коченели его ноги, пока вдруг он с воем не проснулся и не обнаружил себя сидящим на стуле, а кругом него была вода [46] .
46.
Сон Пуха развертывается по классической фрейдовской схеме – это исполнение желания (завоевание Восточного Полюса как укрепления своей позиции культурного героя-первооткрывателя). Характерен мотив леденящей воды, деструктивная роль которой в ВП очевидна: наводнение, река, символизирующая время и грядущее уничтожение детского мира (река находится на границе с Большим Миром).
Он бултыхнулся к двери и выглянул наружу…
«Это Серьезно», сказал Пух. «Я должен предпринимать Бегство».
Итак, он взял самый большой горшок меда и предпринял Бегство на самую широкую ветку своего дерева, в приличном расстоянии от воды, затем он снова спустился вниз и предпринял Бегство с другим горшком… и когда Бегство в Общем и Целом можно было считать Предпринятым, на ветке сидел Пух, болтая ногами, и рядом
Двумя днями позже на ветке сидел Пух, болтая ногами, и рядом с ним четыре горшка меду…
47.
В этой главе присутствует элемент робинзонады – бутылка, разрушительная стихия, необитаемый остров, лодка.
Тремя днями позже на ветке сидел Пух, болтая ногами, и рядом с ним один горшок меду…
Четырьмя днями позже там остался один Пух…
И это было на утро четвертого дня, когда бутылка Поросенка подплыла к дереву Пуха, и с громким воплем «Мед!» Пух плюхнулся в воду, схватил бутылку и вновь вскарабкался на дерево.
«Черт!», сказал Пух, открыв ее. «Только зря промок. Что здесь делает этот клочок бумаги». Он вынул бумажку и уставился на нее. «Это Писка», сказал он себе [48] , «вот что это такое. А это буква П, так оно и есть, и это значит „Пух“, итак, это очень важная Писка, написанная мне, а я не могу прочитать. Я должен найти Кристофера Робина или Сыча, или Поросенка, кого-нибудь из тех Мозговитых Читателей, кто может читать вещи, и они скажут мне, что эта Писка значит. Только плавать я не умею. Вот черт!»
48.
В оригинале missage вместо message. Перевод в свете того, что написано в разделе 5 вступительной статьи, вполне оправданный.
Тогда ему пришла в голову идея, и я думаю, что для Медведя с Низким I.Q. это была хорошая идея. Он сказал себе: «Если бутылка плавает, то и банка плавает, а если банка плавает, я могу плыть на ней, если это очень большая банка».
Итак, он взял самую большую банку и заткнул ее пробкой. «Все корабли должны иметь название», сказал Пух, «итак, я назову свой корабль – Водоплавающий Медведь» [49] . И с этими словами он бросил свой корабль в воду и прыгнул вслед за ним.
49.
В оригинале Floating Bear, ассоциирующийся с «Летучим Голландцем».
Некоторое время ушло на обсуждение разногласий между Пухом и Водоплавающим Медведем по поводу того, кто из них будет наверху, но после нескольких попыток они все же пришли к определенному соглашению: Водоплавающий Медведь остался внизу, а Пух – триумфально – верхом на нем плыл, энергично загребая лапами.
Кристофер Робин жил у самой вершины Леса. Дождь шел, и все шел, и все шел, но вода не могла дотянуться до его дома. Было скорее весело поглядывать на долину и смотреть на воду вокруг него, но дождь шел так сильно, что большую часть времени он находился дома и думал о вещах. Каждое утро он выходил с зонтиком и ставил палку на том месте, где останавливалась вода, и в каждое следующее утро он выходил и уже не мог видеть своей палки, тогда он ставил другую палку в том месте, где подступала вода, а затем опять уходил домой, и каждое утро путь от двери к воде становился все более коротким. На утро пятого дня он увидел, что весь окружен водой, и понял, что впервые в своей жизни он оказался на настоящем острове, что было весьма волнующим событием.
В это утро над водой пролетал Сыч, чтобы поприветствовать своего друга Кристофера Робина.
«Я говорю, Сыч», сказал Кристофер Робин, «не забавно ли, я на острове!»
«Атмосферные условия последнее время весьма неблагоприятны», говорит Сыч.
«Чего-чего?»
«Дождик шел», объяснил Сыч.
«Да уж», говорит Кристофер Робин, «действительно».
«Уровень осадков достиг беспрецедентной высоты».
«Чего достиг?»
«Очень много воды», объяснил Сыч.
«Да уж», сказал Кристофер Робин, «воды хватает».