Вино мертвецов
Шрифт:
Голос замолк, потом рыгнул и на сей раз явно обратился к Тюлипу:
– А ты, товарищ, что об этом думаешь?
Тюлип от волнения высморкался и, заикаясь, начал:
– Э… государь!.. Вот у моей жены был постоялец, так он, мой государь…
– Какого черта, называй меня товарищем! – приказал бас. – Что за старорежимные штучки!
И грянул так, что задрожала земля:
Это есть наш последний И решительный бой, СПостепенно голос стихал, как уходящая вдаль гроза.
– Фальшиво поет! – заметил Тюлип.
– И вечно пьяный, – прошептал монах. – Не просыхает!
Он выдрал еще пригоршню волосков из бороды, но уже без всякого азарта, и задумчиво спалил их на свечке, а Тюлип уверенным шагом пошел прочь. Мгновение спустя он услышал прерывистое дыхание, кто-то нервно фыркал – несколько, безусловно, живых людей, недавно, судя по запаху, вкусно поевших. Из предосторожности он остановился и прижался к стенке.
– Зажгите поскорее спичку, братец Жак! Мне так страшно! – проговорил в темноте встревоженный голос.
– Я бы и рад, братец Жеан, если вы отпустите мой рукав. У меня и так рука дрожит… Готово!
Вспыхнул огонек, и Тюлип разглядел двух монахов. Они жались друг к дружке и опасливо всматривались во тьму. Впереди, с зажженным огарком в руке, шел жирный верзила. Из-за его спины выглядывал, судорожно цепляясь за его рясу, второй – хилый, с неприятным лицом испорченного мальчишки.
– Кажется, здесь, братец Жак! – шепотом сказал хилый.
– По-моему, тоже, братец Жеан. Да отпустите мою руку! Вы бы, хм-хм, пошли да разведали, что тут и как.
– Ни за что, ни за что! Чтобы я в этот мрак, в эту преисподнюю еще хоть шаг сделал?! Да я и так вот-вот Богу душу отдам!
– На кой она ему сдалась! – усмехнулся верзила. – Ну и трус же вы, братец Жеан! Я это и раньше знал. Надо было взять с собой кого-нибудь другого!
– Отчего ж не взяли-то, братец Жак! – обиженно заверещал хилый монашек. – Тем более что я, по правде говоря, не слишком верю в ваши голоса!
Толстый монах вспыхнул, мясистые щеки его задрожали.
– Да как у вас хватает наглости говорить такое, брат Жеан! – вскричал он. – Как вы смеете сомневаться в МОИХ голосах?!
– Да вот так и смею, брат Жак! И притворяться больше не хочу!
– Да кто вы такой, чтобы брать на свои жиденькие плечи такую ответственность?! Или вы себя возомнили Папой Римским?
– Я-то нет, брат Жак, я-то нет! А вот кое-кто еще и не такое о себе возомнил! Что там Папа Римский…
– Вы плохой христианин, брат Жеан! Ваши слова о Его Святейшестве доказывают это сполна. И уж я доложу об этом кому следует.
– Не советую, дражайший брат! – взвизгнул монашек и негодующе дернул носом. – А то и вас придется поучить почтительности. Сколько можно щипать за заднее место сестру казначею!
Верзила
– Что-что?
– Что слышите! – пискнул монашек и показал ему язык.
– Довольно! – вдруг со страшной силой грохнул в темноте страшный бас, и брызги слюны полетели Тюлипу в глаза. – Нечего тут цапаться – не за тем пришли!
Оба монаха попятились, втянули головы в плечи и сжались так, будто хотели уйти в землю.
– Вот он, голос! – прошептал верзила. – Слыхали? Тот самый, мой!
– Да уж слыхал. Вот и спросите у него, где искать.
– МОИ голос! – в экстазе повторял брат Жак. – Мой голос! О счастье! О радость! О чудо! Я слышу голоса, как святой Юлий, как святая Анна! Ночь за ночью этот голос звучал у меня в ушах. Твердил: “Вставай, болван! Вместо того чтобы валяться да грезить о заднем месте сестры казначеи, которого только ты один и не видел, вставай и отправляйся на Каррасское кладбище! Перелезь через ограду, сделай два шага вперед, увидишь могильную плиту – приподними ее. Плита тяжелая, а у тебя грыжа, так что возьми с собой кого-нибудь на помощь”. Он обо всем подумал!
Тюлип увидел, как растроганный верзила утирает слезу.
– Все предусмотрел! “Возьми, – сказал, – хоть брата Жеана, вон того заморыша, что дрочит в подушку”.
– Нет! – взвился монашек. – Этого голос не говорил! Врете, брат Жак!
– А вот и говорил! – настаивал верзила. – Клянусь! Молчите лучше, брат Жеан, гордиться надо, что вас сочли достойным такой высокой миссии!
– Не говорил! – упрямо твердил его спутник, сверкая глазами, как клинками. – Нет, нет, не говорил!!!
– Да говорил я, говорил! – снова вмешался разгневанный голос.
Монахи так и подскочили.
– Так и сказал! И что? Разве это, едрена мать, неправда?!
Монашек задрожал и застучал зубами.
– Неправда? Отвечай!
– П… п… правда… – еле выдавил из себя несчастный.
– То-то же! – смилостивился голос. – Я никогда не вру! Не в моем это духе.
Монашек горестно вздохнул. А верзила шепотом сказал:
– Вот видите, брат Жеан… Голос не соврал, он никогда не врет! Мы пришли, подняли камень… И теперь остается найти Святой Грааль, он должен быть здесь! Однако, хм-хм… брат Жеан, я никогда бы не подумал, что вы проделываете такие штучки со своей подушкой!
Монашек приглушенно всхлипнул.
– Не стыдно вам? Добрый христианин такими пакостями занимается… Берите пример с меня!
– С тебя? – снова раздался голос. – А не заткнуться ли тебе? Скажи-ка, чем ты сам занимался в прошлый четверг после обеда, в церковном доме, наедине с мальчишкой из хора? А? Отвечай!
– Я… я… я… – пролепетал верзила. – Я наставлял его в катехизисе!
– Ах вот как! – загремел голос. – Кажется, он плохо усваивал твои наставления! Уж слишком глубоко ты вникал! Малый орал, как грешник в аду!