Виновата тайна
Шрифт:
Глава двадцать восьмая. Старший брат
Ленка открыла глаза и испуганно пискнула. Белое лицо маячило совсем рядом. За секунду перед ней пронеслись все когда-либо виденные фильмы ужасов. От наплыва образов перехватило дыхание, но одна деталь спасительным маячком замигала где-то на границе сознания – маска. Ленка проморгалась, выжимая из глаз навернувшиеся слёзы. Да это же маска! Всего лишь белая, без всякого рисунка маска.
– Эй, что происходит? – ободрённая разъяснением пережитого ужаса,
Человек в маске дёрнулся, почему-то пугаясь её голоса, отскочил в сторону. Он был невысокого роста и выглядел как-то неухоженно. Мятые, грязные брюки, драная синяя куртка с такими длинными рукавами, что не было видно даже кончиков пальцев. Для усугубления таинственности он ещё и капюшон натянул на голову. А это вместе с маской смотрелось несколько устрашающе.
Ленка села и, ощутив себя связанной, с удивлением уставилась на замотанные до колен бельевой верёвкой ноги. Было заметно, что человек в маске очень добросовестно подошёл к процессу связывания. Вот только концы верёвки были завязаны обыкновенным бантиком, что, с одной стороны, радовало, а с другой – настораживало.
Руки тоже были опутаны верёвкой, причём на запястьях образовался приличный по размеру кокон, украшенный таким же бантиком.
– Чего тебе надо? – поинтересовалась она, примеряясь к концам верёвки, чтобы, когда подвернётся момент, развязать.
– Ничего, – глухо буркнул незнакомец.
– Всё, посмеялись и хватит. Я заценила маскарад. Сам развяжешь или мне самой позаботиться?
– Ну ты и дура, – он покачал головой.
– Вот старший брат придёт, тебе мало не покажется.
Человек в маске вдруг засмеялся. Тоненько так, по-девчачьи. Навзрыд заходясь в кашле, умолкая и вновь продолжая хохотать.
– Хватит ржать, – расстроенно сказала Ленка. – А ну быстро развязал! Тогда тебе ничего не будет. Честное слово. Я не заявлю в полицию. Представим, что это была шутка.
Он, всхлипывая от смеха, уселся на стул и, как-то забывшись, сдвинул вверх маску, чтобы промокнуть рукавом глаза.
Ленка ахнула:
– Сашка?
Сколова, словно с неё содрали шапку-невидимку, дёрнулась было, чтобы сбежать, но только раздосадованно содрала уже ненужную маску и в сердцах долбанула ею об пол.
– Не ждала? Да? – Она сдёрнула запотевшие очки и принялась натирать их обрывком грязной тряпки. Смеяться ей уже не хотелось, а красное, залитое слезами лицо смотрелось чрезвычайно жалостливо.
– Сашка, что происходит? Что ты тут делаешь?
– Сижу, – она угрюмо смотрела на Ленку, и было заметно, что потеря маскировки в её планы совершенно не входила.
– Это ты меня ударила?
– Да, – она сбросила капюшон с головы и расстегнула куртку.
– Зачем?
Сашка завозилась, шаря по карманам, бросая мятые бумажки прямо на пол. Потом небрежно швырнула небольшую коробочку на стол. У Ленки всё оборвалось внутри. Это был Дашкин подарок для брата.
– Нашла
– Только не разбей, – попросила Ленка. – Это очень важная вещь. Моя подруга попросила отдать брату.
– Что за подруга? – почему-то напряглась Сашка.
– Даша. Она из Питера. Ты её не знаешь.
Сашка осторожно вытащила барашка, поставила на ладонь. Колокольчик радостно звякнул, и её лицо сделалось таким беззащитно счастливым и растроганным, что Ленка тут же простила ей все глупости со связыванием.
– Может, мы поговорим, а?
Сколова вздрогнула, вырванная из страны грёз. Фигурка сорвалась с её ладони и, ударившись об пол, разлетелась на кусочки. Ленка охнула. А Сашка, с размаху бухнувшись коленями об пол, закачалась из стороны в сторону, тоненько и страшно подвывая.
– Как же я тебя ненавижу, Савина, – прошептала она, не сводя глаз с кусочков керамики. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу С самого первого дня, как тебя увидела. Ненавижу!
– Почему? – ошеломлённо спросила Ленка. – Я тебя чем-то обидела?
– Всё повторяется. Ты опять разрушаешь. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.
Ленка ничего не понимала. Только что они были подругами. По крайней мере она так считала, но всё оказалось с точностью до наоборот. Она была врагом. С первой встречи. Почему?
– Саш, давай разберёмся.
Но Сколова не слушала её, бормоча что-то неразборчивое, жалобное. Подцепила пальцем ленточку с колокольчиком, потрясла, вслушиваясь в переливчатый звон.
– Ты больше никому не причинишь зла, – она стиснула кулак, давя колокольчик. – Никогда!
Подбежала к большой автомобильной канистре, что стояла у двери, и медленно отвинтила крышку. Резко запахло бензином.
– Саш, ты чего задумала? – встревожилась Ленка.
– Ты должна умереть, – сказала она просто.
– Но я не хочу умирать, – растерялась Ленка. – Сашка, что происходит? Ты так шутишь? Если да, то ты уже довела меня до мурашек. Давай на этом остановимся.
– Ты умрёшь, – она потрясла канистрой, но вытекло совсем немного. – Сегодня.
– Да что же я тебе такого сделала? – Ленка в горестном недоумении уставилась на струйку, ползущую к ней. – Скажи хоть перед смертью. А то как-то неинтересно умирать в полном неведении.
Сашка молча поставила канистру на пол, достала коробок спичек и, сосредоточенно погремев им, вытащила спичку.
– Не надо, – попросила Ленка. – Сашка, мы во всём разберёмся.
Зажжённая спичка упала на пол. Пламя бодро рвануло вверх, стремительно распределяясь по лужицам бензина.
– Вот и всё, – Сашка удовлетворённо уставилась на огонь.
Ленка отползла к окну, с трудом веря в реальность происходящего. Это был какой-то дурной сон, который всё не заканчивался.
– За что? Сашка, за что?