Виноватых нет
Шрифт:
— Только внешне!
Папа постучал ладонью по столу:
— Тихо, тихо. Вам теперь нельзя сориться.
— Поняли уже, — вздохнула я.
Мы быстро доели и помчались домой к Игорю.
Вернее, хотели помчатся. Но по дороге выяснилось, что нам заново надо учиться ходить.
— Шире шаг! Не виляй бёдрами, не так поймут, — инструктировал на ходу Игорь-я. — Не ставь ноги по одной линии.
— А ты не сутулься. Раскачиваешься, как пьяный матрос!
— Потому что у тебя центр тяжести в… непонятно
Надо же! Центр тяжести его, видите ли, не устраивает! Я даже не смогла сразу придумать подходящий ответ. А Игорь-я вдруг сказал:
— Вот теперь хорошо.
Я прислушалась к себе, попыталась понять, что изменилось, и тут же споткнулась на ровном месте. И поняла!
— Слушай, вся фишка в том, чтобы довериться телу! У него есть своя память. Попробуй.
— Как?
— Расскажи мне что-нибудь. Про родителей, например. Они тебя кто? И не думай о том, как идёшь. Совсем не думай.
— Мои родители… — Игорь-я отвернулся. — Они просто люди. А вот твой папа в натуре чумовой.
— Обычный, — пожала я плечами и снова почувствовала, каким непривычно резким получилось это простое движение.
— Для тебя обычный, — буркнул Игорь-я. — Ладно, давай, топай. Скоро придём уже.
Я думала, мы всё-таки поссоримся по дороге. Но нет, Игорь-я вовремя сруливал с наездного тона. Перед дверью в свою квартиру он отдал мне ключи.
— Этот — от верхнего замка, этот, плоский, от нижнего. Два оборота.
Я легко справилась с дверью и вошла. Остановилась на пороге.
— Башмаки — под вешалку. Не сюда. Не так, — Игорь-я развернул туфли носками к себе.
— Так же неудобно!
— Ты запоминать будешь или спорить? Я с детского сада так ботинки ставлю!
— Не кричи.
— Я и так дураком себя чувствую, а тут ещё твои комментарии!
— Дураком? Почему?
— А разве непонятно? Я учу девчонку изображать меня у себя дома!
— Да? — Я начала злиться. — А когда учился изображать меня, нормально было?
— Ещё хуже.
— Ну и теперь-то что истерики устраивать? Я, как ты верно заметил, девчонка, а держусь лучше тебя.
— Это потом, что ты в моём теле, — мрачно ответил Игорь-я. — У меня нервы крепкие. А на твоём месте всё время реветь хочется.
— Ну так пореви.
— Нет времени на глупости. Скоро предки с работы придут, а ты здесь, как астронавт на Марсе. Слушай и запоминай…
Замок на входной двери неприятно клацнул. Я вздрогнула. Никогда в жизни не боялась взрослых, а тут чуть сердце не выпрыгнуло.
Дверь хлопнула. Женский голос, то ли сердитый, то ли усталый, позвал из прихожей:
— Гера, ты дома?
У меня в животе что-то ухнуло. Всё, засыпалась! Кого она зовет?
Мозги заработали, как на олимпиаде по математике. Папа — Виктор Павлович. Мама — Елена Анатольевна.
— Гера!
Меня затрясло, как во время гриппа. Отозваться? А если она зовёт не сына? А кого тогда? Может быть, Гера — это домашнее имя Игоря? Что делать? В конце концов, хуже не будет…
— Я дома, — громко сказала я.
— Сумки возьми, — раздраженно приказала мама Игоря. — Долго я буду стоять?
Уф. Всего-то.
Я вышла из комнаты и поняла, что не спросила у товарища по несчастью, как он здоровается с родителями. Если бы это была моя мама, я бы её поцеловала. А что делать сейчас?
К счастью, эту проблему решила сама Елена Анатольевна. Она сунула мне сумки и отвернулась, чтобы снять сапоги. Я быстро потащила сумки на кухню.
— Пельмени в морозилку положи, — скомандовала мама Игоря. — А остальное я сама разберу.
Магазинных пельменей я не видела лет пять, но пачка бросилась в глаза сразу, она лежала сверху. Я сунула её в морозилку, прислонила сумки к табуретке и прошмыгнула в комнату. В след мне раздалось:
— Уроки выучил?
— Да.
— Как в школе?
— Нормально.
Больше она ничего не спросила.
Правду Игорь говорил!
Я почувствовала себя свободнее. Как будто сдала экзамен, и дальше будет легче. В конце концов, какому нормальному человеку придёт в голову, что в теле их сына — чужая девочка?
Хмыкнув, я села за стол, открыла учебники. Через силу прочла главу по физике, полистала английский. Хотела написать упражнение по русскому, но спохватилась: почерк! Надо сперва проверить, получится ли у меня писать за Игоря. Так, где у нас листочки для черновика… Верхний ящик стола. У Игоря допотопный письменный стол, а не компьютерный, как у меня. Старенький комп со смешным маленьким системником стоит на углу этого деревянного монстра, как неродной. Экран хоть и жидкокристаллический, но тоже маленький и старый. А клавиатура грязная, как будто по ней в ботинках топтались. Как ему не противно на такие кнопки нажимать? Надо потом обязательно почистить…
Я достала листочек в клетку и написала: «У попа была собака, он её любил». Я всегда эту фразу набираю, когда надо новую клавиатуру попробовать.
Каракули. Не мои и не Сельцова — его тетрадей у меня полная сумка, есть с чем сравнить. Тогда я решила думать о чем-то другом и дать руке писать самой. Получилось лучше. Ладно, попробуем ещё… Вот только стол у Игоря стоит по-дурацки, у окна. Сидеть приходится спиной к двери. Ужасно неуютно.
Я встала и тихонько прикрыла дверь. Стало немного лучше. Но сердце всё равно тюкало неровно. Спектакль только начался, сыграли пролог. Сейчас придёт отец Сельцова, и начнется первый акт — семейный ужин. Только бы не провалить…