VIP Грабли
Шрифт:
– Я не хочу, – упрямо сказала я. – Это он вас послал?
– Та хай? Сам пришёл. Антонина вот нагрузила, земля ей пухом. Только така, як ты, тоненька, холёна, ручки-ножки маленьки, куда тебе хозяйство? Шо, корову доить умеешь?
– Нет.
– Хату белить?
– Нет.
– Может дрова порубаешь сама?
– Нет.
– А курей когда не жареных видала?
– Ну-у…
Он вложил в мою ладонь спички и кивнул:
– Жги.
Потом шаркая солдатскими, приспущенными сапогами и царапая палкой пол, пошёл прочь. Я проследила, как он покинул двор, и
Жечь? Вот ещё!
Я села за грубый стол, достала телефон и открыла органайзер. Распланирую план действий, как праздник. В конце концов, это только моя жизнь, и мне решать, что с ней делать. Затем я взяла мятый конверт, покрутила его в пальцах и раскрыла аккуратно. На столешницу упал сиреневый цветок бессмертника. Что бы это значило?
Глава 9
Владимир
От громких звуков, внезапно ворвавшихся в мой сон, я резко развернулся, сбил рукой с тумбочки стопку книг. Те грохнулись с шумом. Я вскочил с кровати, всклокоченный, голый и ничего не понимающий.
Бабах! Бам-бам-бам! – заходились, будто в истерике, барабаны.
Я рванул к окну и скривился: терпеть не могу рок! Распахнул створки. Джон Бон Джови разорался ещё громче. В такт хрипящим гитарам подвывала издали собака, ей вторили другие. С другого конца деревни занялся нервный лай. В развалюхе над железнодорожной насыпью горел свет, по саду мельтешили тени. Звук явно исходил оттуда. Бандитка!
Словно в подтверждение моим мыслям стройная фигурка в белом появилась из дома и протопала к тёмной зелени двора. Нахалка, она ещё и пританцовывает!
Новая соседка показалась снова, повернула голову в мою сторону, будто дразнясь, и скрылась в доме. Кирилл сказал, что она не шпионка. Ну, в этом я и сам уже убедился. Вредительница – вот она кто!
Степь сотрясли басы, как табун хана Батыя, готового поработить половину всея Руси. Я поджал губы. Эх, так хорошо жил всё это время! Сюда даже выкрики местной пьяни в праздники не долетали, а теперь пожалуйста! Давно надо было выкупить ту развалюху. Жаль, бабка в ней жила упрямая, как приросла к месту. Но бабка не слушала рок! Ночью!
Вокалист взвыл, собаки залаяли наперебой, барабаны разрушили всю прелесть ночи и распугали к чертям сверчков. Возмущение вскипело во мне.
Нет, такого откровенного хамства я не спущу! Я нахмурился, поспешно натянул джинсы и набросил рубашку.
Апрель был тёплым – аномальным, как и всё в этом году. Злой и раздражённый, я направился с намерением утихомирить баламутку и прекратить вакханалию. Чуть не перевернулся, промахнувшись мимо кочки в темноте и, соскользнув, удержался, схватившись за поросль. Ошпарил ладони крапивой. Чёрт!
Выкуплю участок, сделаю тут лестницу или засажу всё кустарником. Колючим, чтобы стороной обходили! И забором обнесу. Вот что значит миндальничать со всякими старушками, на чаёк заходить с мятой, французские макаронки таскать, уговаривать. Мягкотелость
Ветер с востока от деревни окатил прохладой.
Сельчанам наверняка и не слышна эта забойная вакханалия, – подумалось сразу же, – повезло только мне!
Я без зазрения совести снял крючок на покосившейся калитке и вошёл. Толку кричать или искать звонок не было, всё равно не услышит. Стебель от высокого куста облизал ногу над кедом листвой. Опять крапива.
– It's alright! – Орал Бон Джови.
– It's alright! – вторили ему множество голосов, преимущественно мужских.
Саманные стены тряслись от басов, и весь дом вибрировал, чуть крышу не снесло. Меня покоробило. Угу, да тут целая толпа! Тем хуже!
Я мельком глянул на древко то ли от лопаты, то ли от грабель у крыльца. Ничего, я ей покажу, как ночью вечеринки устраивать! Разгоню сейчас всю банду! Я без стука дёрнул на себя дверь, вошёл и застыл: здесь никого не было. Белизна и пустота! В нос ударил запах мела. Я протёр глаза и понял: это был заляпанный белыми пятнами полиэтилен. Он покрывал полы, мебель, да всё, что только можно. На окне, прямо в форточке орала беспроводная колонка. Бандитка в белом трико, облегающем идеальные ноги; в завязанной на талии белой рубахе, словно собралась заниматься йогой, стояла на складной лестнице и пританцовывала. Кепи козырьком назад, строительные очки, в руках электрический краскопульт.
Э-э… она работает?.. – опешил я. – Самое время.
Я протопал к колонке и выключил её. Тишины не случилось, краскопульт жужжал, но хоть подпевать бандитка прекратила. С удивлением посмотрела на колонку и обнаружила меня. Краскопульт замолк.
– Здрассьте, – сказал я сердито. – Чем вы тут занимаетесь?
– Белю, – ответила она, снимая очки.
Чёрт, некоторым хоть штаны на голову, всё равно будто только что со съёмок рекламы!
– Вы на часы смотрели? – строго спросил я.
– Нет, а что? – хитро скосила глаза бандитка.
– А то! – гневно заявил я. – Что полночь, и нормальные люди уже давно спят!
– Вы уверены? Точно нормальные? – ехидно улыбнулась эта язва, спрыгнула со ступеньки лестницы, подошла и практически направила мне в живот краскопульт.
– Вот хамства не надо, – буркнул я. – И аппарат уберите.
– Боитесь, что расстреляю? – хмыкнула она.
Я окинул взглядом замызганную мелом комнату и позволил себе сарказм.
– Полагаю, что промахнётесь.
Меня тут же ошарашило холодной жидкостью. Я отскочил и уставился на свой живот, мокрая рубаха стала белой и облепила меня. Э-э…
– Вы в своём уме? – морщась, уточнил я.
Бандитка невинно моргнула:
– Упс, простите. Я правда, такая неловкая. Вы были правы: ничего не смыслю в аэродинамике разбрыгивания побелки…
– То есть вы решили взять за правило: обливать меня при каждой встрече?! – рыкнул я.
– Нет, – ещё невинней проговорила она, – в прошлый раз облили меня вы.