VIP-персона для грязных дел
Шрифт:
— Хорошо. Нет проблем, я подожду, — ответил Илюмжинов, смягчившись, — выпью еще чашечку кофе, а вы приезжайте и привозите иконы. Если вдруг что не получится, звоните, перенесем встречу на более удобное для вас время.
— Ничего не надо переносить! — бурно запротестовала я. — Я обязательно приеду, можете не сомневаться.
Мы простились. Я выключила телефон и улыбнулась своему отражению в зеркале.
Немного, но настроение улучшилось. Илюмжинов, наверно, и в меню не смотрел, а просто велел официантке принести чашечку кофе, иначе он бы заметил, сколько эта чашечка стоит. Людей его типа не так легко
Из ванной я отправилась прямиком на кухню. Облазив все в поисках съестного, я обнаружила лишь черствую горбушку хлеба, полпачки чая да подозрительный пряник. Остальные продукты перестали годиться в пищу еще месяц назад. Запах из холодильника едва не убил меня, как только я отворила дверцу: на полочках тухлая колбаса, мослы, от которых откажется даже самая голодная бродячая собака, рыбьи головы с душком, застарелая простокваша в трехлитровой банке. Все это рождало непередаваемый аромат. Мой аппетит как рукой сняло.
Вернувшись в свою комнату, я с мстительной радостью повалялась на антикварной кровати, а пока прибежал Дмитрий Иванович, я успела уничтожить все следы.
— Вы что-то хотели? — поинтересовалась я у него, отрываясь от компьютера.
Скрипя зубами от бессильной злобы, старик предложил обсудить за чаем сложившееся положение. Признаться, что он наблюдает за мной с помощью скрытой камеры, антиквар явно не собирался. Чаепитие проходило по заранее известному сценарию. Я, опасаясь за свое здоровье, не прикасалась к тому, что мне предлагала Валерия Евгеньевна. На этот раз она порадовала нас супердешевым сыром, купленным у какой-то старухи, сидевшей за оградой рынка на коробках из-под овощей. Сыр был неприятного белого цвета с зеленоватым оттенком и вовсе без дырочек. Ощущая легкую дурноту, я наблюдала за тем, с каким аппетитом антиквар и домработница лакомятся сыром, запивая его помоями вместо чая. Дмитрий Иванович напомнил мне об обещании рассказать про план действий.
— Сегодня я вновь собираюсь посетить ночной клуб «Осьминог». Отвечающий там за безопасность сменил свои апартаменты на небольшую уютную камеру с крепкими решетками на окнах.
— Думаете, вас туда пустят после драки? — изумился Дмитрий Иванович.
— Можете не волноваться, я решу эту проблему, — отмахнулась я, уже воображая себя в гриме цыганки.
— Смелое заявление, хе-хе, — захихикал антиквар и предупредил: — Только подождите немного, ко мне через несколько минут должен приехать клиент забрать кровать. Я хочу, чтобы вы присутствовали при этом.
— Хорошо, тем более что раньше десяти в ночной клуб нечего и соваться, — ответила я.
Соловьиная трель звонка заставила нас застыть. Валерия Евгеньевна, вскрикнув, выронила поднос с посудой, которую собирала.
— Это, наверно, ваш клиент, — предположила я и оказалась права. На экране у двери красовался высокий, пижонского вида старик в желтом костюме с черным платком, повязанным вокруг шеи. За стариком были видны два квадратных мрачных типа в черных костюмах, очевидно, охрана старика.
— Узнаете? — спросила я Дмитрия Ивановича, тыча пальцем в орлиный
— Это Стан, откройте пожалуйста, Валерия Евгеньевна, — приказал он, а сам отошел подальше от двери. Домработница впустила гостей.
— Здорово, Митрий, все такой же хитрый, — хохотнул Стан, протянув антиквару руку.
— Здравствуй, здравствуй, — пробормотал Дмитрий Иванович недовольным тоном, пожимая протянутую руку. — Сколько лет, сколько зим!
— Да и не говори, — буркнул Стан, оглядываясь по сторонам. Его масляные глазки остановились на мне, и гость спросил: — Дим, а это случаем не твоя ли молодая жена? Ты как-то по телефону обмолвился…
— Нет, она мне не жена, — оборвал клиента антиквар. — Это мой телохранитель.
— Да ты что! — восхитился гость, поедая меня глазами. — Мне бы такого телохранителя. Ах ты, старый озорник! — Он погрозил антиквару пальцем, отчего Дмитрий Иванович побагровел. — Какие у тебя интересные вешалки, — переключился клиент, — только сдается мне, что они…
— Стан, ты будешь смотреть кровать? — не выдержал Дмитрий Иванович.
Он схватил гостя за локоть и поволок в спальню, не давая ему комментировать наваленные вокруг вещи. Кровать Стану понравилась. Он осведомился, кто занимает спальню, а когда узнал, что я, то спросил обрадованно:
— И как вы находите кровать, юная прелестница?
— А я не сплю на кровати, — ответила я, — сплю на полу, вот тут в углу.
— Да вы, девушка, большой оригинал! — подмигнул мне Стан. — Надо же, спать на полу, когда рядом такое ложе с балдахином. Не побоюсь предположить, что на нем раньше спали особы знатные, так что не понимаю вашего нежелания воспользоваться ею.
Я промолчала, а Дмитрий Иванович начал торг. Торговались они долго. Гость находил какие-то изъяны и снижал цену. Антиквар, напротив, старался подчеркнуть достоинства кровати. От их трескотни у меня заболела голова. Я вышла из комнаты на цене в двадцать одну тысячу долларов, которую предлагал Стан. Эту цену Дмитрий Иванович считал оскорбительной. И я поняла, что поладят они не скоро.
За дверью скромно топтались охранники гостя, за которыми внимательно следила домработница. Я села в свободное кресло и ответила на звонок по сотовому. Звонил Илюмжинов, про которого я успела забыть. С плохо скрываемой яростью он спросил, что меня задержало на целый час.
— Вы еще в кафе? — спросила я.
— Да, — зло бросил он. — Я уже обпился вашим кофе!
— Пробки на дорогах, — не морганув глазом соврала я. — Что поделаешь?
— Ах ты, чертова сучка, издеваешься надо мной! — закричал Илюмжинов в трубку. — Какие, на хрен, пробки в нашем захолустье.
— Знаете, я не могу продолжать разговор с вами в таком тоне, — обиженно сказала я. — Если вы не извинитесь… — Я не успела договорить, как телефон в моей руке замолчал. Проорав что-то нечленораздельное, но, наверно, обидное, Илюмжинов отключил свой сотовый.
Минут через сорок из комнаты появились довольные старики. Нагрудный карман антиквара оттопыривала солидная пачка долларов. Стан приказал своим ребятам аккуратно разобрать кровать и вынести. Мы все вместе наблюдали за этим процессом. Когда дверь за клиентом закрылась, Дмитрий Иванович отдал приказ готовиться ко сну, хотя на улице едва успело стемнеть.