Vip-зал

Лапидус Йенс

На другой день он будет себя отвратно чувствовать.

Он знал, как с ним это обычно бывает.

Звук открывшейся и захлопнувшейся двери.

Скрип резиновых подошв о пол. Кроме того, другие подошвы, кожа или что-то подобное. Филип знал этот звук, сам он ботинки с резиновой подошвой носил только в спортзале.

Знакомый голос. Этот ублюдочный Джокер.

– Спасибо, Филип.

Через просвет в повязке он видел только потолок. Но он попытался немного повернуть голову

вместе со стулом, пока они были снаружи. Когда Джокер подошел ближе, Филип увидел его ноги. Темные джинсы, синие «найки» на ногах.

– Деньги пришли.

Филип попытался ответить, но смог только выдавить каркающий звук. Ему целый день не давали ни пить, ни есть. Но он все равно чувствовал глубокое облегчение.

– Но ты ведь не сможешь никому об этом рассказать, да? – сказал Джокер, и это прозвучало, как будто он бредил. Может, он выпил.

– И теперь нужно с этим кончать.

Он почувствовал, как кто-то поднял повязку. Он увидел две пары ног.

Затем Джокер нагнулся к нему. Филип смотрел ему прямо в глаза. Он попытался разглядеть их выражение, но не увидел ни гнева, ни ненависти, ни радости, ни сожаления. Только пустоту.

Джокер держал в руке молоток.

Затем они снова опустили повязку.

– На, возьми, – услышал Филип его голос.

Он протянул второму молоток?

Потом его плечо взорвалось.

Его, наверное, ударили этим молотком. Боль, как пламя, поднялась по всему плечу и полилась в груди.

Еще один удар. На этот раз по спине.

– Пожалуйста, хватит, – умолял Филип.

Он пытался шевельнуться, уклониться от удара. Но вместо этого он рухнул на пол, со стулом, приклееным к голове, как идиотский шлем.

Удар по ступне. Там что-то сломалось.

Он чувствовал грязь в крови.

Стало тихо.

Он снова услышал скрип шагов. Ушли.

Трескающийся лед залива. Хани Роуз. Ян в яме с мочой в старшей школе. Темнота в глазах Каролины.

– Что за гребаный бардак. Это, мать твою, что за херня?

– Кто бил? – наконец прошептал Филип.

– Насрать. Но тебя нужно отправить в другую комнату. И я снова один. Но все норм. Теперь мне заплатят.

* * *

– Магнус помог мне в стольких делах, что я всех и не припомню. К тому же он наш с Мамулей личный друг, ты знаешь. Он состоит в клубе «Новое общество». Он крестный Филипа. Мы с ним вместе охотимся больше двадцати лет. На него можно положиться, я гарантирую.

Карл-Юхан смотрел сверху вниз на дочь, сидевшую в кресле перед ним. Со стен на них таращились мертвые животные. Она смотрела на колени, на сложенные руки, на первый взгляд совершенно спокойная. Настолько, насколько кто-то в семье мог успокоиться в нынешней ситуации.

– Ты не рассказывала мне, о чем тебя спрашивала Эмили, – сказал он.

– Поговорим об этом позже.

– Нет. Эмили

сегодня ночью нашла эту бедняжку, которую убили, и теперь мне звонит Магнус и говорит, что ты можешь быть в этом замешана.

Он ждал какой-то реакции, но Каролина сидела не шевелясь, точно статуя.

Затем она вздохнуда.

– Почему?

– Можно мне взглянуть на твою правую руку?

Каролина вытянула руку и закатала рукав.

Маленький белый кролик сидел, подобравшись, сантиметрах в десяти от ее ладони.

– Ты знаешь, в чем дело, ведь так?

Она молчала.

– Скажи же что-нибудь, Каролина. Они могут обратиться в полицию, если мы не дадим удовлетворительный ответ. Неужели ты не понимаешь?

Ничего.

– Пожалуйста, Каролина, скажи, что ты с этим не связана.

Она медленно встала.

– Где мама? – спросила она тихо.

– Мама спит, она очень устала и взволнована из-за того, что происходит. Я никогда ее еще такой не видел, волосы дыбом, и вся не в себе. Она приняла приличную дозу «Пропавана», так что проспит несколько часов.

Каролина оказалась выше, чем он ее помнил. В общем-то, они с ней были почти одного роста. Подумать только, она столько прожила за границей. С последней встречи прошло, кажется, года четыре.

– Каролина, хватит этого балагана. Что мне, по-твоему, сказать Магнусу?

Она сделала шаг ему навстречу.

– Да что хочешь!

– О чем ты? Ты с этим связана или нет?

– Да тебе же наплевать, да, папа? Ты хоть когда нибудь спрашивал, зачем я всем этим занимаюсь? Ты когда-нибудь хоть на секунду задумывался, что со мной произошло? Тебе было насрать, когда я попала в больницу под капельницу, после того как ты меня двое суток продержал взаперти. И ты меня хоть раз спрашивал, почему я уехала за границу?

Карл-Юхан попятился. Так она еще никогда с ним не разговаривала.

– Ты как и всегда, – продолжала Каролина. – лишь меня воспитывал в соответствии с традициями? Или это должно было меня закалить и сделать сильнее? И знаешь что? Да, я стала сильнее. В конце. Но долгий путь этого не стоил.

– Но дорогая моя девочка, успокойся немного. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Понимаешь. Окажи мне хотя бы эту услугу: покончим с ложью и самообманом. Все. Я сама с этим разобралась.

– Что ты хочешь сказать? Прошу тебя, Каролина, скажи, что ты не замешана в том, что случилось с Филипом.

У нее были такие красивые зеленые глаза. Он вспомнил, как ему нравилось, когда она была маленькой, фотографировать ее в профиль, так чтобы ее невероятные ресницы особенно четко запечатлелись на снимке.

– Я замешана, папа.

У Карла-Юхана перехватило дыхание.

– Но не так, как ты думаешь.

У него похолодело внутри.

– Но как?

Его дочь развернулась и молча ушла.