Виринея, ты вернулась?

Миронова Александра Дмитриевна

Ангел был сослан в ад вместе со своей профурсеткой, кровать отдана в добрые руки, а белье Марина час назад спалила в камине. И теперь горевала, сокрушаясь о своей горькой доле и пытаясь хоть немного разбавить ее кофе с коньяком.

Благодаря коньяку в затуманенной голове Марины возникали следующие планы на будущее: мужика надо искать нормального, своего возраста и сразу же крепко хватать за стратегически важное место. Чтобы понимал: если рыпнется – останется без него.

Марина поерзала на козетке, изготовленной на заказ. Та органично вписалась в

мебельный ансамбль и чудесно маскировала жлобскую батарею, хоть и прикрытую декоративным экраном, но все равно напоминающую, что дело происходит в двадцать первом веке, а не в восемнадцатом, как того хотелось бы Марине. Эх, живи она в восемнадцатом, погиб бы муженек во время охоты – и делу конец. Или девица утонула бы. Много вариантов, в общем.

При виде дочери Марина снова промокнула глаза кружевным платочком, вздохнула, отставила чашку на крошечный сервировочный столик, поднялась и расцеловала вошедшую в обе щеки.

Машенька расцвела. Внешне ничего общего с Мариной – вылитый отец-подлец, но хороша, ничего не скажешь. Точеная, словно у героини диснеевского мультфильма, фигурка, капризные губки, сладкий, словно леденец, носик и широко распахнутые голубые глаза.

Машенька тщательно следила за собой. Молодец. Выбора у нее, собственно, особо и не было. Умом Господь обделил, профессию выбрала актерскую, но стала одной из тех, кого не талант, а внешность кормит. Еще и возраст. А теперь на пятки банально наступают молодые конкурентки, пора бы понадежнее обустроиться.

Марина легонько провела пальцем возле глаз дочери и приблизила лицо, чтобы лучше рассмотреть. Так и есть, гусиные лапки проклюнулись.

– Милая, ты звонила тому косметологу, о котором я говорила?

– Да, мама, я была у него, сказал, что пока ничего колоть не нужно, справимся массажами и лазером.

Машенька присела на кушетку и потянулась к серебряной подставке, на которой лежали сэндвичи с огурцами. Мать вовремя успела шлепнуть дочь по руке и позвонить в колокольчик, лежавший на белом рояле в углу.

Горничная распахнула дверь, словно ждала зова хозяйки. На самом деле наверняка подслушивала, мерзавка.

– Чай с ромашкой и черный кофе, – распорядилась Марина.

Девушка с готовностью кивнула и исчезла за дверью. Надо будет присмотреться повнимательней, уж больно услужлива. Как ее там – Аня?

В ожидании чая Марина села в кресло напротив козетки и сразу приступила к делу:

– Что Борис?

– Все рисует, – вздохнула Машенька.

– Еще один художник, блин. Жениться думает?

Машенька покачала головой и уставилась в окно. В который раз в хорошенькой головке прошуршало легкое сомнение в собственной неотразимости. Это уже восьмой кавалер за последние два года, кто кидал к ногам розы с бриллиантами, но с походом в ЗАГС не торопился.

– А ты чего ждешь? – нахмурилась Марина. Дочери досталась не только внешность папочки, но и его же пустоголовость. – Беременей. Уже возраст подступает.

– Но, мама! Я так не могу, – попыталась возразить Машенька.

Легкий стук в дверь, горничная вкатила

столик с кофе и чаем, на маленьком блюдце лежали несколько швейцарских шоколадок – черные, молочные, белые.

– Я не просила шоколад, – нахмурилась Марина.

– Но я подумала…

– Я плачу не за то, чтобы ты думала, убери.

– Хорошо. – Девушка неловко схватила блюдце, одна из шоколадок упала на пол.

Надо будет уволить.

– Иди серебро почисть, – распорядилась Марина, которой девица действовала на нервы.

Когда за девушкой закрылась дверь, Марина досчитала до тридцати и, сделав глоток кофе – вот же дура, не догадалась коньяк добавить, – снова уставилась на дочь. Та была расстроена.

– Надо рожать, – безапелляционно повторила Марина.

– Я не могу, у меня проблемы, – выдавила Машенька.

– Какие?

– Я не помню точно, была у доктора, сказал, надо наблюдать, если будет прогрессировать, тогда операция.

– Вот еще глупости! Сегодня же запишу тебя к Семену Аркадьевичу, пусть посмотрит. Если что, сам и прооперирует. А ты пока старайся, не разочаровывай мужика. Ты же понимаешь, такой шанс, как этот Борис, выпадает раз в жизни. К тому же возраст у него подходящий, после сорока они уже начинают думать о детях.

– Хорошо, – покорно кивнула Машенька, не отваживавшаяся спорить с властной матерью.

– Иди сюда, моя девочка, я тебя поцелую.

Марина протянула руку к дочери, та с готовностью спрыгнула со стула и примостилась на краю маминого кресла. Марина поцеловала ее в висок. Все-таки хорошо, что она родила. Муж с крючка сорвался, зато теперь у нее есть эта милая дурочка. Марина еле сдержалась, чтобы не почесать у дочери за ушком.

– Все будет хорошо, милая, мамочка обо всем позаботится. От меня еще никто не уходил… Ну, почти…

Глава 13

Глеб отлично знал жилой комплекс, в который его привезли, – тридцать этажей, роскошный панорамный вид города, отдельный лифт для ВИП-жильцов, занимавших верхние этажи. В некоторых пентхаусах оборудованы собственные бассейны. Глеб даже раздумывал над покупкой квартиры в этом доме, но понимал, что Вера ни за что не согласится. Она тяготела к земле, что было странно для девушки, выросшей в пятиэтажке на окраине небольшого городка.

Предложив жене покупку квартиры и получив отказ, Глеб, как обычно, не стал настаивать. В принципе, ему было комфортно и в доме, из которого Вере удалось сотворить чудо.

Первое, что она сделала, когда они купили у запойного алкаша развалюху в центре города, – посадила розы. Жили б они где-нибудь в Англии, Вера занимала бы первые места на местных выставках. Где она брала цветы и что с ними делала, оставалось для Глеба загадкой, но розы росли с невероятной скоростью, и с ранней весны по глубокую осень их аромат расползался сладким туманом по улице. Соседи даже приходили за саженцами. Вера никому не отказывала, но никто, кроме нее самой, так и не сумел вырастить мало-мальски приличный куст.