Виринея, ты вернулась?
Шрифт:
Затем настала очередь туй, которые Вера посадила перед забором, скрыв дом от любопытных глаз. За три года деревья вымахали больше чем на два метра, создавая в центре обычного города полную иллюзию маленького итальянского оазиса. Казалось, за внушительной живой оградой скрываются аккуратные лужайки, прохладные фонтаны и расчерченные архитектором дорожки, посыпанные галькой. Вальяжная респектабельность, старые деньги, аристократические замашки.
Парадокс начинался за воротами. Туи скрывали от любопытных глаз вовсе не классические газоны, а деревенские грядки. Глеб понятия не имел, зачем Вера насадила
Кусты душистой клубники, сахарной малины, глянцевой смородины, сочащегося соком крыжовника. За ними грядки с травами и овощами – краснобокие помидоры, хрусткие огурцы, наливные перцы, запашистый укроп, петрушка, розмарин и множество других трав, названия которых Глеб даже и не знал.
За грядками Вера поставила кованую беседку и увила ее виноградом. Беседка была любимым местом Веры и Оли в теплое время года. Посреди – маленький столик, обнаруженный Верой на какой-то помойке. Заботливо очищенный, ошкуренный, покрытый золотистой краской и выложенный мелкой разноцветной плиткой. В теплую пору на столике почти всегда стоял заварной чайник с травяными настоями и две чашки. Рядом два кресла-качалки. Это была женская территория, в распоряжении Глеба оставались гостиная и телевизор.
Возле беседки, в тенистом уголке, Вера оборудовала декоративный пруд по собственному эскизу. Пригласила рабочих вырыть котлован, остальное сделала сама – застелила дно водонепроницаемой пленкой, разбила на уровни – на верхнем высадила мелкие водоросли, чуть глубже укоренила большие кувшинки, а на глубину запустила парочку апельсиново-золотистых карпов кои.
Толстые твари быстро освоились, размножились и теперь мешали друг другу в тесном водоеме. Они настолько обнаглели и разомлели в домашних условиях, что даже разрешали чесать себе спинки. Раз Глеб намекнул жене: неплохо бы отловить парочку и зажарить, но в ответ получил такой взгляд, что больше не возвращался к этой теме.
Оставшееся пространство сада занимали розы. Дикое противоречие всем правилам ландшафтного дизайна. Когда Глеб прогуливался по участку, ему казалось, что он переходит из одного измерения в другое – разбегается на бабкиных грядках и прыгает в утонченный шик английского особняка. Но что-то в этом спланированном хаосе было такое, что заставляло Глеба считать их скромную обитель лучшим местом для жизни.
Излишне говорить, что перестройкой и ремонтом дома тоже руководила Вера. Она глубоко погрузилась в вопросы несущих стен и балочных перекрытий, в итоге ни одному строителю не удалось ее обмануть. И, что было совсем за гранью фантастики, строительные работы закончили раньше срока и за меньшие деньги, чем изначально планировалось. Глеб гордился женой, хотя никогда об этом не говорил. И дом свой считал шедевром.
Но, разумеется, их резиденции было далеко до дома, в который привезли Глеба. Ультрасовременные материалы, лаконичный дизайн, совершенные системы безопасности. Глеб с провожатым подошли ко входу в индивидуальный лифт. Когда хромированные двери беззвучно открылись, человек, сопровождавший его, приложил магнитную карточку к номеру этажа. Двери захлопнулись, как упаковка
Он сделал шаг, выходя в просторный белый холл, и присвистнул. Кажется, этот пентхаус подарил одной восходящей актрисуле тайный поклонник, что-то об этом писали в глянце и говорили по телевизору в перерыве между футболом.
Ситуация становилась понятной. Варианта оставалось два – или актрисуля, или сам ухажер. Людей, обладающих такими деньгами, в их городе можно было пересчитать по пальцам одной руки. Впрочем, хватило бы и одного пальца.
– Глеб Николаевич. – Борис Лобанов-Ростовский добродушно ухмылялся, встречая гостя в дверях квартиры.
На ум пришел детский стишок, который любила маленькая Оля. В нем шла речь о крокодиле:
Милых рыбок ждет он в гости, на брюшке средь камышей…
Более точного сравнения и придумать нельзя. Борис протянул руку, которую Глеб попытался уверенно пожать, но не вышло – сравнение с маленькой рыбкой в гостях у крокодила прочно угнездилось в голове. Рука предательски вспотела.
– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – сделал слабую попытку разлиться соловьем Лобанов-Ростовский, – рад видеть!
– Борис Вольдемарович, вот уж неожиданная встреча. – Глеб улыбнулся с фальшивым энтузиазмом, стараясь ничем не выдать волнения.
Что ему надо?
– Прошу, проходите, не стесняйтесь. – Борис сделал шаг в сторону, и Глеб, подгоняемый сопровождающим, вошел в огромную прихожую.
Каноническая белая пустота. Встроенные шкафы, молочные пол с потолком. Горничная вынырнула как будто из недр одного из шкафов и, держа в руках вешалку, протянула руку за курткой Глеба, с которой продолжала стекать дождевая вода.
– Анатолий, спасибо, вы свободны, – кивнул Борис курьеру, доставившему Глеба.
– Да, шеф. – Мужчина в черном костюме моментально исчез в шкафу. Не квартира, а портал в Нарнию (эту книгу Оля тоже любила). С опозданием до Глеба дошло, что перед ним вовсе не шкафы, а многочисленные двери, ведущие в разные помещения, оттуда появлялся и исчезал персонал.
Глеб и Борис остались одни в белоснежной прихожей. Хозяин дома махнул рукой в сторону одного из порталов:
– Прошу, Глеб Николаевич, окажите честь.
Глеб подошел к белой двери, та открылась автоматически (наверняка сработал сенсор). Он сделал шаг и оказался в параллельном измерении. В отличие от прихожей эта комната была зеленой. Глебу показалось, что он шагнул с белоснежного песка в недра болота.
Посреди помещения красовался карточный стол, возле которого стоял пожилой крупье в белых перчатках. Глеб похолодел.
– Я вот что подумал, Глеб Николаевич, а не сыграть ли нам партию-другую? Мы так долго и плодотворно общаемся, что пора бы уже переходить на «ты» и начинать дружить семьями, так сказать, – почти пропел Борис, присаживаясь за стол и делая знак крупье, чтобы распаковал новую колоду карт.
– На… – голос Глеба сорвался, – на что вы хотите играть?
– Начнем с небольших финансовых взносов. – Борис уставился Глебу прямо в глаза. – Совсем небольших. Но каждый раз ставка будет увеличиваться вдвое. Присаживайтесь, Глеб Николаевич, в ногах правды нет.