Виринея, ты вернулась?
Шрифт:
– Здравствуйте, – пробасил парень, – я Петя, а это моя жена Настя, мы ваши соседи.
– Вот возьмите, пожалуйста, свое, домашнее. – Настя протянула корзинку.
– Здравствуйте, – кивнула ошалевшая Вера, не приглашая гостей войти. Посетители совсем не вовремя, к тому же она вовсе не собиралась обрастать дружественными связями. Она вообще в дружбу не верила.
В светелке скрипнула кровать – Оля проснулась. Надо было выпереть этих любителей дружбы по-американски как можно скорее и приготовить дочери новую порцию отвара, пока она снова не впала в панику.
– Возьмите,
– Мама? – услышала Вера тихий голос дочери.
– Спасибо, я не ем сладкое. И соленое, – объявила Вера соседям и захлопнула дверь перед их носом. Невежливо, но сейчас у нее нет другого выхода.
Вернувшись в гостиную, Вера увидела дочь. Заспанную, с растрепанными рыжими волосами и мертвенно-бледным лицом, на котором яркой россыпью полыхали веснушки. Худенькие руки с синими, явственно проступившими венами обхватили тонкое горло, Оля задыхалась. Вера подхватила дочь под руку, подтащила к окну, раздвинула тяжелые шторы, с трудом открыла растрескавшуюся створку и усадила дочь на широкий подоконник.
– Дыши, глубоко дыши, я сейчас отвар приготовлю.
У Оли не было сил ответить, она просто кивнула и прилегла на подоконник. Утренняя прохлада пробрала старый дом до последней дощечки. Оля покрылась гусиной кожей, но то, что она мерзнет, было даже к лучшему. Немного отвлечется от страха перед замкнутым пространством.
Вера метнулась в кухню, поставила на огонь кружку с водой. Пока та закипала, вернулась в комнату. Самым главным сейчас было – переключить Олино внимание:
– Оль, я дам тебе отвар, сразу станет легче, полежишь, а потом поможешь мне привести дом в порядок?
Дочь молча кивнула.
– Ты голодна?
Оля замотала головой, но Вера уже успела обругать себя, что не заехала по дороге в супермаркет и не купила еды. О чем она только думала? Явиться сейчас в сельпо означало оповестить целое село о своем возвращении, а она пока к этому не готова. Вся надежда на тетю Маню, у соседки наверняка найдутся яйца, молоко, домашний хлеб и немного картошки. А потом Вера что-нибудь придумает.
Вода закипела. Вера бросила в эмалированную кружку необходимые травы, заварила отвар и поставила на подоконник.
Пока он остывал, женщина открыла кран на кухне и умылась холодной водой. В голове прояснилось. Она пригладила мокрыми руками пшеничные волосы. Посмотрела в старое зеркало, висящее над белой раковиной. По бокам оно уже почернело, напыление алюминия дало трещины. Зеркало отражало повзрослевшее лицо семнадцатилетней девочки. Да, можно сказать, что она почти и не изменилась, вот только глаза выдавали возраст. Видели слишком многое, чего предпочли бы не видеть никогда.
Вера вновь отогнала ненужные мысли. Дом заполнял свежий воздух. Помимо двери, маленькую кухню от зала отгораживала тонкая тканевая занавеска – хлопок, пестревший яркими цветами. Вера подошла и принюхалась – в отличие от постельного белья занавеска пропахла пылью. Одним движением женщина сорвала ее и бросила на пол – пойдет в стирку. Хотя лучше бы ей отправиться в мусорку, но вещами практичная Вера
В крохотное помещение хлынул поток ничем не сдерживаемого свежего воздуха. Генеральная уборка. Вот чем стоит заняться сегодня. Чистота в доме – чистота в мыслях. Но вначале дочь.
Вера дала Оле выпить остывший отвар и посидела рядом, удостоверяясь, что паника отступила.
– Я схожу к соседке, раздобуду еды, потом позавтракаем и займемся уборкой, – озвучила она свои планы.
Девочка кивнула.
– Побудешь одна?
– Да, побуду. Я пойду умоюсь, где мои вещи?
О вещах Вера забыла. Она кинулась в сени и втащила в зал чемодан и сумки Оли.
– Можешь их пока разложить, будешь жить в той комнате, где ночевала.
– Хорошо, – безразлично кивнула девочка. – А где ванная?
Вера вдруг рассмеялась:
– Это дом с секретом.
– Это как? – не поняла Оля.
– Просто. Изба очень старая. Когда здесь жила бабушка, то она мылась в бане на улице, а здесь было всего две комнаты. Но потом родилась моя мама, потом я и… В общем, пришлось расширяться. И бабушка вначале построила ванную, а если пройти через нее, то попадешь еще в две жилые комнаты.
Оля впервые с момента приезда выглядела заинтересованной.
– А где дверь?
– Пойдем, покажу. – Вера взяла дочь за руку и повела в кухню.
Ольга оглядела крошечное помещение – старая плита, растерявшая за долгую жизнь часть покрытия, круглый столик на двоих, покрытый старомодной, почти полностью выцветшей клеенкой. Два навесных шкафчика – над плитой и над столиком. Подоконник с облезшей и растрескавшейся краской, на распахнутом окне горшок с давно засохшим растением. В углу ржавая мойка, под ней мусорное ведро. Автоматически Вера схватила горшок с растением и выбросила засохший цветок в ведро. Перехватила удивленный взгляд Оли.
– Нельзя в доме держать умершие растения, – пояснила она дочери, – посадим новые.
Справа от входа на кухню – старая дверь, выкрашенная в зеленый. Вера толкнула ее – она отворилась без скрипа. В ванной было темно, однако свет вспыхнул сразу после нажатия на выключатель.
Вера с трудом сдержала вздох – как же она пыталась убежать от этой темно-бордовой, въевшейся намертво в земляной пол плитки, от старой эмалированной ванны, от почерневшей от времени пластиковой занавески. Еще одно уничтоженное временем зеркало и стены, покрытые все той же опостылевшей зеленой краской, полученной в подарок от одного из благодарных пациентов.
У ее семьи никогда ничего не было для себя. Дар запрещал наживаться. А еще он запрещал заниматься другой работой, кроме помощи людям. Поэтому выживали как умели: когда соседи подсобят, когда кто в подарок принесет что-нибудь. Как эту зеленую краску, например.
Оля, с любопытством рассматривающая интерьер, заметила еще одну дверь слева.
– А там что?
– Там маленький коридор, который ведет в две комнаты.
– Я могу посмотреть?
– Конечно, но сначала помойся.
Вера до упора вывернула краны – снова хлынула ржавая вода.