Вирсавия. Неподсудная
Шрифт:
Народ подчинился, но не без ропота.
В стан Давида пришел амаликитянин с вестью о поражении израильтян. Вирсавия слышала, как он говорил Давиду о том, что Саул и его сын были убиты филистимлянами на горе Гелвуе. Их тела были повешены на стене Беф-Сана, а оружие Саула положено в капище Астарты. Когда вестник приблизился к Давиду и протянул руку, среди людей Давида, стоявших рядом и наблюдавших за происходящим, послышался ропот. Амаликитянин широко и торжествующе улыбнулся — он предлагал Давиду царский
Давид взглянул на него и затрясся от гнева. Вирсавия удивилась, что он так рассердился. Давид взял венец.
— Почему ты уверен, что Саул и Ионафан мертвы? — спросил он.
Глаза амаликитянина вспыхнули. Вероятно, он почувствовал в тоне Давида что-то зловещее.
— Мне случилось быть на горе Гелвуе, — ответил он. — Я видел, как Саул упал на свое копье, а вражеские колесницы почти настигли его. Когда он повернулся и увидел меня, он попросил меня подойти к нему. Я спросил: «Чем я могу помочь тебе?» А он сказал; «Кто ты?» Я ответил: «Амаликитянин». Тогда он приказал мне: «Подойди ко мне и избавь меня от мучений, тоска смертная объяла меня, я хочу умереть». И я убил его, — рассказывал амаликитянин Давиду, — я понял, что он не смог бы выжить. Потом я взял его венец и один из его браслетов и принес тебе, мой господин.
Даже со своего места Вирсавия увидела, как кровь отлила от лица Давида.
— И ты не побоялся убить помазанника Божьего? — закричал он.
Амаликитянин отпрянул от него. Давид приказал одному из своих людей:
— Убей его!
И воин вонзил свой меч в амаликитянина.
— Кровь царя на голове твоей! — сказал Давид пронзенному мечом амаликитянину. — Ты сам свидетельствовал, что убил помазанника Господня.
Давид вытащил меч из раны, и воин рухнул на землю.
Давид, видимо, почувствовал на себе взгляды собравшихся людей, он медленно оглядел стоявших в безмолвии и внимательно наблюдавших за ним мужчин, женщин, детей. Вирсавии хотелось понять, что мучит его, и разделить его горе. Давид не мог больше сдерживать свои чувства и закричал:
— Краса твоя, о, Израиль, поражена на высотах твоих! Как пали сильные! О, царь Саул! — он зарыдал, выронил меч и обхватил голову руками. — О, Ионафан, Ионафан, брат мой!
Весь стан разделил горе Давида и оплакивал смерть царя Саула и лучшего друга Давида, Ионафана. Давид запел песнь в память об умерших, напоминая народу о тех добрых временах, когда Саул любил Господа и служил Ему.
Когда закончились дни плача, Давид подчинился Богу и пошел со своим войском в Хеврон.
В Хевроне Вирсавия была на свадьбе Давида и Маахи. За прошедшие годы она видела, как он женился на Аггифе, Авитале и Эгле. С каждым браком, как она слышала, Давид заключал очень важные для него договоры. Ему необходимы были союзники, потому что, несмотря на смерть Саула, род Саула продолжал вести войну против Давида. Вирсавия часто слышала, как Ахитофел говорил: «Давид любит красивых женщин». Ахиноама родила ему Амнона, Авигея — Далуиа,
От Авенира, военачальника Иевосфея, сына Саулова, пришли послы с предложением заключить перемирие. Дедушка Вирсавии посоветовал Давиду быть осторожным и испытать искренность Авенира. Поэтому Давид велел послам сказать Авениру, что он заключит с ним перемирие только после того, как ему вернут его первую жену — Мелхолу, дочь Саула.
— Он, должно быть, очень любит ее, — сказала Вирсавия матери, когда узнала об этом условии Давида.
Даже повзрослев, она не могла смотреть на Давида без внутреннего трепета. Однако она стала более рассудительной, чем когда-то в детстве. Вирсавия оставила фантазии о браке с мужчиной своей мечты.
Мать покачала головой.
— Любовь здесь ни при чем. Давиду должно быть возвращено то, что принадлежит ему по праву. Он возьмет Мелхолу в свой дом, но у нее никогда не будет детей.
— Все его жены родили ему детей. И у нее будут дети.
— Твой дедушка не посоветует ему этого. Мелхола виновна в прелюбодеянии. Несколько лет назад, когда ты была еще ребенком, Царь Саул отдал ее другому мужчине. Кроме того, следует ли Давиду рожать ребенка, чтобы восстановить дом Саула? Да не будет этого никогда! Давид прислушается к совету твоего дедушки. Он будет содержать Мелхолу, защищать ее, но уже никогда не прикоснется к ней.
Вирсавия почувствовала жалость к этой женщине.
— Было бы лучше оставить ее у того мужчины.
И у Давида было бы на одну жену меньше, меньше на одну красавицу.
— Возможно, — тихо произнесла мать. — Я слышала, что тот мужчина долго, с плачем и воплями, шел за Мелхолой. Авениру пришлось прогнать его. Но Давид — царь. Он необыкновенный человек.
— Даже если бы он не был царем, никто не называл бы его обыкновенным человеком.
Мать строго посмотрела на дочь. Вирсавия улыбнулась.
— Не беспокойся, матушка. Я знаю, что я всего лишь дочь простого воина.
Что-то промелькнуло в материнских глазах. Вирсавия отвернулась и спросила:
— Если Давид никогда не будет иметь детей от Мелхолы, то почему так важно, чтобы она вернулась к нему?
— Он должен доказать свою силу. Царь, который не может удержать своих жен, не сможет удержать и царство.
Вирсавия знала, что Давид был достаточно сильным человеком. А если ему недостает в чем-то силы, то Бог поможет ему. Вирсавия посмотрела на отцовский шатер.
— Ты думаешь, Мелхола любит его?
— Когда-то любила. Она даже спасла жизнь Давиду. Но это было давно.
— А я не думаю, что он еще любит ее. Не думаю, что Давид всем сердцем любил какую-нибудь одну женщину.
— О, моя дорогая, — с тяжелым вздохом произнесла мать, — для женщины гораздо разумнее любить бедняка, который может позволить себе только одну жену.
Вирсавия почувствовала, как комок подступил к горлу, и, пока ее мать подходила к ней и разворачивала ее к себе, успела вытереть слезы.