Virtual, или В раю никого не ждут

Краснянский Эдуард Владимирович

– Чур-чур, – жестом осадил его фантазии Мацкевич. – Нам известно ваше отношение к госпоже Солье. Сами же рассказывали тогда, в Дубне. Так что успокойтесь на этот счет. Теперь об операции. Заметьте, это вы первым употребили это слово. Но, если серьезно, какая может быть, к черту, операция с участием отставного полковника, двух литераторов да милейшей дамы?

– Так вы и Ирину Солье привлекли? – повторил свой вопрос Виктор, хотя ответ уже был понятен. Радоваться ему или нет?

– У нее своя миссия. Знаете, профиль работы и прочее… Но что касается вас… Она многое

делает ради вас, – уклончиво ответил Мацкевич, ни словом не обмолвившись о том, как Ирину уламывал Интеграл. Вспомнив о нем, Мацкевич счел своим долгом добавить к списку участников операции и его персону.

– А это что еще за фрукт? – небрежно спросил программист. – Тоже из бывших? Или из писателей?

На какое-то мгновение ему даже стало лестно, что его так оберегают. Значит, все-таки есть ради чего.

– Нечто в этом роде. Кстати, этот, как вы выразились, «из бывших», несколько дней назад уберег вашего сына от очень необдуманного поступка. Я имею в виду то раннее утро, когда вы с высунутым языком бегали по теплоходу в поисках Михаила.

Широков уставился на отставного полковника. Ему было стыдно. Наконец он спросил:

– Значит, этот человек уже на борту? Признаться, я его даже не заметил.

– Заметишь тут, когда на борту больше двух тысяч человек. Главное, что он вас не упускал из виду, – серьезным тоном сказал Мацкевич. – Сейчас его нет на борту. Вокруг вашей истории столько дел… В том числе и на земле. Но он вернется. И господа Духон с Багрянским тоже поднимутся на борт. Когда придет время. Так что расслабьтесь, вы ведь вроде как на отдыхе, еще неизвестно, что нас ждет впереди. У вас, однако, поразительная сенсорная восприимчивость, молодой человек! Ну да неудивительно, человек, написавший такую программу…

– Вот вы о чем? – Неожиданно Широков хлопнул себя по лбу. – Диск! Компьютер. Я так и не проверил, в каюте ли он. Хотя кто знает? Может, это было бы лучшим выходом.

Новость Мацкевича встревожила.

– Смотря кто украл. Если украли вообще. Впрочем, это бессмысленный шаг. Кому нужна эта программа без вашей головы?! Никому. Бегите, господин Широков, и на всякий случай, проверьте. Ох уж эти ученые…

– Зря подкалываете. Вы забыли о взрывах, этом дурацком пожаре… Разве Солье или тот ваш загадочный человек ничего не говорили?

– Как же можно было умолчать об этом? Странные взрывы. Главное, ради чего? Вот соберемся все вместе и покидаем шары.

– В каком смысле? – не понял сленга Широков. – Вы думаете, что это не случайность? Боже! Только этого не хватало.

– Поживем – увидим, – устало сказал Мацкевич. – С вашего позволения, я пойду отдыхать. Все-таки круиз! Надо же воспользоваться его благами.

Судно на всех парах неслось навстречу Атлантическому океану, словно пыталось наверстать упущенное время. Погода стояла отличная, так что при иных обстоятельствах вряд ли о чем еще можно было мечтать. Но ни Ирина, ни Виктор словно ничего не замечали и лишь наедине с собой гадали, кто все-таки сделает первый шаг друг к другу.

Неделя размолвки – это все-таки многовато.

Виктора даже не тянуло к компьютеру, хотя

он понимал, что заказчик здесь рядом и в любую минуту даст о себе знать. Усилием воли он придвинул оставленные на столе записи. Что он тут намудрил? Да-а, ясно, что увяз по уши. Ну и вопросики вылезают! В состоянии ли пользователь конструктивно мыслить, погрузившись в виртуальный мир? Самостоятельно принимать решения? Или того хлеще: спит мозг в виртуальном мире или нет? Вон в какие дебри его уже занесло. А все началось с Духона. Лучше б ему не звонил.

Теперь Виктор ясно сознавал, что начинать вообще следовало не с программы. Это была научная авантюра. Он руководствовался исключительно чутьем, воображением и замаячившими на горизонте большими деньгами. Повезло – посетило озарение. Но вправе ли он продолжать работу? Лучше бы ее украли заодно с этим треклятым ноутбуком. Так нет, лежал в каюте как ни в чем не бывало. Даже никто не пытался влезть. Мысли неуправляемо скакали от одной к другой. Он вновь подумал об Ирине. Потом снова перескочил в воспоминаниях к Духону. «Вам не кажется, что наука порой бесцеремонно вторгается в запретные сферы, даже не представляя, что несет с собой подобное вторжение? – спросил бы он, окажись Духон сейчас рядом. – Но чем моя программа страшнее Хиросимы и Нагасаки? Или коврового бомбометания в Дрездене… Наверняка первая катапульта и первый танк вызывали не меньше ужаса, чем атомная бомба!»

– Может, и ничем. Разве что своей изощренностью, – нашелся бы Духон. – Люди как вид всегда стояли перед угрозой самоуничтожения. В отличие, скажем, от животных. Но никогда – таким сладким способом, какой сочинили вы. В современном мире появилось слишком много соблазнов, способных поставить нас на грань катастрофы, – ушел от прямого ответа Духон.

– Уклоняетесь? То-то и оно!.. – удовлетворенно воскликнул Широков и уже хотел было продолжить виртуальную дискуссию, как неожиданно для самого себя осознал, что спит. То ли от навалившейся скуки, то ли от нервного истощения.

Во сне ему вновь явилось видение: темный подъезд, истерические вопли, мяуканье кошки, выворачивающий душу вой сирены «скорой помощи». Над ним склонилось женское лицо, с белым колпаком на голове… Врач… Кровь быстрее побежала по жилам… Потом темнота, длинный, извилистый коридор, напоминающий тоннель, и ослепительно яркий солнечный свет в конце… Что, уже утро?

Синее море, огромный океанский лайнер. Дверь каюты сама собой отворяется. Неужели забыл закрыть? Ветерок доносит до него аромат прелестной женщины. Это Ирина!

Вздрогнув, Виктор первым делом взглянул на кровать, где обычно спал Мишка. Слава богу, его там нет. От первого же легкого прикосновения он вздрагивает еще больше. Нет, это… не сон. Женщина ложится к нему под одеяло.

– Пусти, пока я бежала к тебе, вся продрогла. Сегодня ветер…

На всякий случай Виктор ущипнул себя за ляжку. Ирина засмеялась. Но вместо того, чтобы его поцеловать, она неожиданно спросила:

– Я вижу, ты принципиально не хочешь сказать мне правду.

– Ты о чем? Будем выяснять отношения? Ты же лежишь рядом, теплая, голая…