Вирус бессмертия (сборник)

Брэдбери Рэй Дуглас

— Садись, отец, — сказал Лэс. — Я налью тебе кофе.

— Я не такой беспомощный, как ты думаешь, — ответил отец. — Оставайся за столом.

Лэс попытался улыбнуться.

— Я приготовил для нас яичницу с ветчиной, — сказал он.

— Я не голоден, — ответил отец.

— Отец, ты должен хорошо позавтракать.

— Я никогда не завтракал плотно, — резко бросил отец, — это вредно для желудка.

Лэс закрыл глаза на секунду, и на его лице промелькнуло выражение полного отчаяния.

«Зачем я поднялся? — убито думал

он. — Мы ведь все время спорим друг с другом. Но нет, нет, я буду бодрым, чего бы мне это не стоило».

— Хорошо спал ночью, отец? — спросил он.

— Конечно, спал всю ночь, — ответил отец. — Я всегда хорошо сплю. Неужели ты думаешь, что я не спал из-за…

Он неожиданно смолк и повернулся к Лэсу.

— Дай часы, — потребовал он.

Лэс тяжело вздохнул и подал отцу часы. Тот взял их и секунду внимательно изучал. Губы его шевелились.

— Дрянь работа, — сказал он. — Дрянь. — Он осторожно положил часы в боковой карман пиджака. — Я принесу тебе целое стекло, — пробормотал он. — Небьющееся.

Лэс кивнул:

— Это будет превосходно, отец.

Кофе был готов, и Том разлил его в чашки. Лэс встал и выключил автоматический нагреватель. Сейчас ему хотелось яичницы с ветчиной.

Он сидел за столом напротив отца и чувствовал, как кофе живительной струей вливается в горло. Кофе был ужасным, но он знал, что ничто в мире не покажется ему вкусным в это утро.

— Когда тебе нужно быть там? — нарушил он молчание.

— В девять, — ответил Том.

— Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я подбросил тебя туда?

— Что ты, не надо, — сказал отец таким тоном, будто успокаивал надоедливого ребенка. — Подземка вполне надежна, и я буду там вовремя.

Молчание снова нависло над ними в те долгие минуты, пока Том медленно и размеренно пил кофе.

Лэс нервно сжал губы и, чтобы скрыть их подрагивание, заслонил рот чашкой.

«Говорим, — думал он, — говорим о машинах и о подземках, о расписании экзаменов, в то время, как оба знаем, что сегодня Том может быть приговорен к смерти».

Он зря встал. Гораздо лучше было бы проснуться и обнаружить, что отец уже ушел. Он хотел, чтобы это произошло сразу. Он хотел проснуться утром и увидеть, что комната отца пуста, два костюма исчезли и исчезли черные туфли, носки, подвязки, подтяжки, бритвенные принадлежности — все эти безмолвные свидетельства ушедшей жизни.

Отец встал из-за стола.

— Я ухожу, — сказал он.

Глаза Лэса нашли стенные часы.

— Но сейчас только без четверти семь, — с трудом выдавил он. — Тебе ведь нужно…

— Я хочу быть там пораньше, — твердо сказал отец. — Никогда не любил опаздывать.

— Но, Бог мой, до города добираться от силы час, — сопротивлялся Лэс, ощущая неприятное покалывание в желудке. — Еще рано, отец.

— Все равно.

— Но ты же ничего не съел.

— Я никогда обильно не завтракал, — начал Том. — Это вредно для…

Лэс дальше не слушал — это

были любимые слова отца о необходимости иметь твердые жизненные привычки, о том, что вредно и полезно для пищеварения… Он чувствовал, что леденящий душу ужас охватывает его с головы до ног, и ему хотелось вскочить, обнять старика и сказать ему, чтобы он не думал о тесте, потому что это не имело значения, потому что они любят его и будут о нем заботиться.

Но он молчал. Он не смог вымолвить слова, даже когда отец у кухонной двери повернулся и сказал:

— Увидимся вечером, Лэсли. — Голос был нарочито безразличен, и, чтобы достичь этого, ему, наверное, пришлось напрячь свои последние силы.

Дверь захлопнулась, и ветерок, достигший лица Лэса, казалось, проник до самого сердца.

Неожиданно всхлипнув, он вскочил и бросился вдогонку за отцом. Когда он открыл дверь из кухни, старик был еще близко.

— Отец!

Том остановился и удивленно обернулся. Лэс шел через столовую и слышал, как шаги печатались в его мозгу — один, два, три, четыре, пять… Он остановился перед отцом и выдавил на лице дрожащую улыбку.

— Желаю удачи, отец, — сказал он. — Я… увижу тебя вечером. — Он чуть было не произнес: я буду думать о тебе — но не смог.

Отец слегка наклонил голову и кивнул, как это делают при встрече малознакомые люди.

Лэс не мог пойти на работу. Он позвонил и сказался больным. Терри никак не среагировала на то, что он остался дома. Она вела себя так, будто для него было вполне естественным сидеть дома.

Целый день он провел в гараже, начиная и тут же бросая разные дела.

В пять он прошел на кухню и выпил пива, пока Терри готовила ужин. Он ничего не говорил. Он ходил по комнате взад-вперед, бросая изредка взгляд на затянутое облаками небо. С утра пахло дождем.

— Интересно, где он, — наконец нарушил он молчание, возвращаясь в кухню.

— Вернется, — сказала Терри, и на секунду ему показалось, что в ее голосе мелькнуло негодование.

Но он знал, что это ему только почудилось.

Приняв душ, он переоделся. Было без двадцати шесть. Дети вернулись с прогулки, и сейчас вся семья ужинала. Лэс заметил место, приготовленное для отца, и подумал, что Терри сделала это, чтобы угодить ему.

Но кусок не лез ему в горло. Он продолжал разрезать мясо на все более мелкие куски и намазывал масло на картофель. Но не ел.

— Отец, если дед не пройдет экзамен, у него будет месяц в запасе, не так ли?

Лэс почувствовал, как напряглись его мышцы, и уставился на старшего сына… «У него будет месяц в запасе, не так ли?»

— Ты о чем? — спросил он.

— Я в книгах прочел, что старикам после провала на тесте позволяется жить еще месяц. Это правда?

— Нет, — вмешался Томми. — Бабка Гарри Сэнкса получила повестку через две недели.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джим своего девятилетнего брата. — Ты что, видел ее?