Вирус смерти
Шрифт:
Нас учили выживать в условиях, в которых нормальные люди не выживут... Бултыхнуться в кипяток, полежать часок в ледяной воде, неделями обходиться без пищи и воды, нырять на двадцать минут. И еще нас учили убивать. Оружием всех видов - холодным, огнестрельным. Руками. Уроки рукопашного боя вообще были не похожи ни на что. Молниеносный смертельный спарринг с тремя противниками - при этом у тебя завязаны глаза. Чтобы плести рисунок боя, не обязательно видеть противников. Их нужно ощущать. Воспринимать и себя, и их как перетекающие энергетические линии и формы. Иные органы чувств. Иной мир... Мы овладели техникой отсроченной смерти, существование которой до
После семи месяцев подготовки перед нами открылись линии смерти. Линии опасности. Весь мир перечерчен ими. Пересечешь ее - погибнешь. Воин не наткнется на нее. Он не ступит на мину. Не шагнет под пулю снайпера. Мы ощущали эти линии. Мы чувствовали опасность до ее наступления. Мы не шли ей навстречу, а обходили, чтобы выйти победителями. Это было главным искусством бойцов группы "Тень", ставящим ее вне конкуренции с другими спецподразделениями. Можно подготовить костоломов, снайперов Но научить ощущать линии смерти... У наиболее опытных солдат, прошедших войну, ощущение линий смерти появляется, но спонтанное, труднопроизводимое. У моих ребят же это обычный инструмент, как автомат, нож или кулак. За все годы мы потеряли всего двоих. Любая другая команда накрылась бы целиком в первой же такой операции.
Мы осваивали шпионское ремесло, самую современную спецтехнику, оружие. Учились вести наружное наблюдение и срисовывать филеров - вряд ли кто-то умел это делать лучше нас. Мы овладели тактикой спецопераций и ведения боевых действий в любых условиях. Искусство телохранителей, альпинистская подготовка, водолазное дело, дельтапланеризм, виртуозное вождение автомобиля и вертолета мало ли что может пригодиться оперативнику группы "Тень". И два иностранных языка ты должен изучить так, чтобы тебя приняли за своего в английской глубинке или в итальянском высшем свете... Сон четыре часа остальное работа. Нормальному человеку на усвоение этих премудростей понадобилось бы лет восемь - десять, да и то если крыша и не съехала набок, половину все равно бы позабыл. У нас открылась феноменальная память. Раз услышанное или прочитанное врезалось в нее, дожидалось своего часа. Основной курс мы прошли за полтора года. Затем - крещение Афганом. Потом - сумасшедшая жизнь. Операции одна за другой. Возвращение домой, новые тренировки. Никакого отдыха. Фауст не для красного словца говорил мне в нашу первую встречу, что я не буду принадлежать себе.
Один из последних уроков Фауста - астральные двойники. Послать свое сознание за неприступные стены, выяснить дислокацию сил противника... Правда, эффектно получался этот финт только у Шамана, и то не всегда, но две операции мы успешно провели лишь благодаря "двойникам".
Разработанные Фаустом программы подготовки ничего не стоили. Если настанет черный день и я решу подзаработать немного баксов, я без зазрения совести загоню их американцам. И они через месяц убедятся, что эти программы ни на что не годны. С их помощью мог учить только Фауст. Группа "Тень" была первой в своем роде... И последней. Впрочем, второе утверждение виделось мне все более сомнительным: появились основания считать, что заработала новая "школа монстров". Кто был ее "завучем"?.. Реакция пленника на предъявленную фотографию могла послужить ответом на этот вопрос.
Мои мысли вновь и вновь возвращались к последнему вечеру с Фаустом. На следующий день он исчезнет.
Садящееся
– "Кармен". Семь роз на ступенях Колизея, - произнес Фауст, будто на что-то решившись.
– Это вы о чем?
– А, ни о чем, - вдруг спохватился он.
– Мне надо еще подумать. Пока не знаю, стоит ли...
– Что стоит?
– Потом.
Потом не было. Фауст ушел из моей жизни. Не успев сказать мне главного. Он так и не решил, может ли до конца доверять людям, в которых вложил несколько лет жизни и столько сил. Что же ты хотел мне сказать? Чего ты не успел, Фауст? Мне надо знать.
– Я не виноват ни в чем... Севастьянов подставил меня. Сдал, подонок, базу-дельта... Он отключил систему охраны... Я клянусь, хотя мои клятвы для вас не значат ничего. Он двойник. Он работает на врага вместе с "Тенью", неужели это до сих пор непонятно?
– в голосе беглого начальника разведывательного сектора Лукницкого слышались нотки отчаяния. Голос человека, прижатого к прутьям клетки голодным африканским львом.
– Где ты находишься?
– твердил "Эверест".
– Ты должен немедленно появиться в "тресте".
– Я еще не полностью сошел с ума. Для меня это смерть. Сначала я постараюсь найти оправдание. Я еще хочу пожить. Адвоката вы мне вряд ли дадите...
Да уж, адвоката ему никто не даст. У нас для предателей судопроизводство несколько иное.
– Выводите "Тень" из игры. А еще лучше - перестреляйте их к чертовой прабабушке!
– крикнул Лукницкий.
– Подожди, послушай...
– Я не буду ждать. Разберитесь с "Тенью", если хотите еще пожить...
"Эверест" выключил магнитофон.
– Он вышел на меня по резервной линии. Мы не смогли его взять.
– Решили пока не следовать его совету и не отстреливать нашу группу.
– Отстреливать вас будет затруднительно.
– Да.
– Но возможно, - усмехнулся Острогин.
– Не думаю, что вы решитесь проверить это на практике... С каких пор вы не доверяете нам?
– А ты?
– возмутился Острогин.
– Назначил встречу на нейтральной территории. Понаставил своих головорезов. Проверили меня на наличие микрофонов, маячков. С чего это?
– Я не понимаю, что делается в "тресте". Информация уходит от нас с такой же скоростью, как если бы ее печатали в "Вечерней Москве".
– Ну, это ты загнул, - хмыкнул Острогин.
– По скольким параметрам мы проверяем людей, когда принимаем в "трест"? Кто-то, не буду показывать на присутствующих, уверял - обеспечение нашей внутренней безопасности на две головы выше, чем в ФСК и СВР. И сегодня выясняется, что у нас кишат "двойники". Противнику сдают засекреченную базу где это видано? Что за притоном вы руководите?
– Да, нехорошо получилось, - улыбнулся Острогин.
– К слову - у наших коллег из параллельных ведомств большие сомнения в целесообразности вашего существования. Считается, что вы окончательно выходите из-под контроля.
– И Лукницкого вам навязали, чтобы он разобрался с нами. Набрал на нас компру.
– Примерно так. Хотя это лишь одна из его задач.
– Герой-любовник, ха... Значит, комиссар. Крамолу в "тресте" искать пришел.
– Не совсем так. Все гораздо сложнее. Обычного комиссара я бы не подпустил на пушечный выстрел. Ни под каким предлогом. Тут игра более тонкая... Ну, хотя бы скажу тебе, что Лукницкий был один из немногих, кто работал с Фаустом еще до того, как он взялся за создание "Тени".