Вирус «В»-13. Тайна белого пятна
Шрифт:
Они мокли, высыхали у костра и опять мокли. Ноги и руки были покрыты ссадинами и синяками, кожа разбухла от постоянной сырости. Мышцы сводила судорога от холодной воды и усталости.
Но они продолжали двигаться вперед. По их расчетам, конец пути был уже недалек.
В носу лодки, среди багажа, лежало сосновое полено. Укладывая его, Липатов многозначительно предупредил:
— Напоминаю вам, эта вещь равноценна моей жизни. Без нее я ничто. И если мы ее потеряем — будет плохо, очень плохо… И не только для нас. Вы понимаете меня?
Зина молча
Да, она понимает его!
Всю дорогу она помнила об этом проклятом полене.
Оно было зловещим символом того, что разделяло их в будущем, хотя сейчас они и трудились заодно.
Вглядываясь вперед в кромешную тьму, Зина с тревогой ожидала, что вот-вот блеснет вдали луч дневного света и тут же закончится их вынужденное перемирие.
Что она будет делать? Она должна любой ценой задержать Липатова и выйти первой… или одной без него.
Как она это сделает, Зина еще не знала.
Липатов тоже был настороже, она часто ловила его внимательный взгляд и не расставалась с ножом даже ночью.
На исходе были четвертые сутки пути…
Они проходили порог, где течение было особенно быстрым. Тонкий упругий шест гнулся от напряжения.
Липатов был где-то впереди, натянутая веревка говорила, что ему удалось закрепиться на стремнине.
Черная вода проносилась мимо, с шелестящим плеском ударяясь в алюминиевые борта.
Перехватывая шест, Зина вдруг почувствовала, как веревка дернулась и ослабла, поток подхватил лодку и потащил ее назад. Очевидно, Липатова сбило течением, и сейчас он волочился за веревкой, тщетно пытаясь зацепить крючком за скользкие отшлифованные камни.
Лодку несло, терялись с таким трудом пройденные метры, удержаться шестом Зина уже не могла.
Она сбросила меховую курточку и прыгнула за борт.
Быстрое течение не давало встать на ноги, некоторое время пришлось плыть рядом с лодкой. Потом вынесло на более мелкое место, где лодку удалось прижать к стене.
Зина держала ее до тех пор, пока веревка не. натянулась вновь, и когда попыталась забраться в лодку, то уже не смогла этого сделать.
Из темноты к лодке прибрел Липатов. Он нагнулся, подхватил Зину под колено, — его колючая щека коснулась ее голого плеча, — и, приподняв, помог перевалиться через борт.
Накинув шубы, они сидели несколько минут. Липатов долго не мог согреться, и Зина слышала, как постукивали его зубы. Ее тело ныло от усталости, в бок упиралось весло, и не было желания двинуться, чтобы его убрать.
Она знала, что Липатов опять полезет в воду, и ей снова придется взяться за шест. Но сейчас не хотелось об этом думать. Она закрыла глаза и погрузилась в блаженное ощущение покоя.
Тихо плескалась вода. Лодка плавно покачивалась, как колыбель. Липатов пошевелился.
— Наше путешествие, очевидно, приближается к концу, — промолвил он. — Оно должно плохо закончиться для одного из нас. Но пока наш договор еще в действии, мне хочется сказать вам несколько слов, которые нельзя будет сказать потом.
Слова его доходили до сознания
— Я совсем не ожидал встретить здесь, в Советском Союзе, такого человека. Вы мне понравились. Мне так жаль, что я не какой-нибудь советский геолог, мне жаль, что у нас разные интересы и вы не можете меня уважать. Вы славная и смелая девушка, и в опасную минуту я бы без колебаний доверил вам свою жизнь.
Лодка сильно качнулась. Зина открыла глаза, растерянно огляделась. Липатова в лодке не было. Она не могла понять — слышала ли она его на самом деле или все это ей почудилось.
Веревка натянулась. Зина сбросила шубу и опустила шест в воду. Лодка опять медленно двинулась вперед.
Липатова еще раз сбивало водой. Зине еще раз пришлось прыгать в воду и удерживать лодку. И когда, наконец, они миновали быстрину порога, то оба окончательно выбились из сил. Шест валился у Зины из рук, и Липатов, забираясь в лодку, плюхался на дно, как меток.
Но как бы в награду за их настойчивость сразу же за порогом стены тоннеля раздвинулись, течение стало спокойнее. Освещенная дрожащим пламенем светильника, сбоку показалась каменистая полоска сухого берега, полого спускающаяся к воде. Последними усилиями они вытолкнули нос лодки на берег и долго сидели не шевелясь.
— Который час? — спросил наконец Липатов.
Зина еле нагнулась к кормовому отсеку, достала часы и пригляделась к циферблату.
— Два часа, — сказала она.
— Чего два, дня или ночи?
Зина подумала.
— По-моему, дня.
Липатов надел шубу в рукава и полез из лодки на берег.
— Что-то сегодняшний день мне показался особенно длинным, и я бы не прочь как следует отдохнуть.
Зина тоже чувствовала себя совершенно разбитой и не возражала ни против обеда, ни против отдыха.
После еды она расстелила в лодке спальный мешок.
Липатов устроился на берегу. Скоро послышалось его ровное дыхание. Заставляя себя двигаться, Зина с трудом вылезла из мешка, ощупью добралась до стены и пошла вдоль ее, вверх по потоку.
Она брела осторожно, вытянув перед собой руки, чтобы не разбить голову. Вот стена тоннеля подошла вплотную к воде. Зина остановилась, вглядываясь в темноту. Там, над землей, сейчас был день, и если бы выход оказался где-то поблизости, она увидела бы отблески света.
Зина вглядывалась долго, но так и не увидела ничего.
Окружающая тьма была такая плотная, что, казалось, ее можно резать ножом.
И она вернулась к спальному мешку…
Зина не знала, что в своем определении времени ошиблась точно на полсуток. Когда она смотрела на часы, над землей было не два часа дня, а два часа ночи…
Липатов проснулся первым. Его разбудила вода.
За время их сна уровень воды поднялся, она затопила с полметра отлогого берега и проникла в спальный мешок. Липатов от холода подобрал ноги, пытаясь спросонья сообразить, что же произошло. Отодвинул налезающий на лицо клапан спального мешка и вдруг широко открыл глаза.