Вирус «В»-13. Тайна белого пятна
Шрифт:
Ему трудно было ориентироваться по дороге. Через узкие прорези в капюшоне Байдаров видел перед собой только голову своей спутницы, белую блузку, отложной узорчатый воротничок. На расстоянии протянутой руки он видел шею женщины, полузакрытую локонами белокурых волос. У Байдарова появилось жгучее желание протянуть руку, сжать шею пальцами. Он поспешно засунул руки в карманы, но в балахоне оказались сквозные прорези, и тогда Байдаров затолкал кулаки поглубже в карманы пиджака.
Глядя поверх плеча своей спутницы, он заметил, как из какого-то бокового прохода показались белые
Увидя фрейлейн Морге, служители поспешно посторонились. Мужчину они продолжали держать под руки, прижимая его к стене. Байдаров заглянул больному в лицо. Оно было странного голубоватого оттенка, его то и дело передергивали судорожные гримасы, рот кривился, глаза блестели, как у зверя, попавшего в западню.
Фрейлейн Морге прошла мимо, даже не повернув головы.
Они спустились куда-то вниз. Дневной свет сменился электрическим. Его спутница внезапно остановилась — Байдаров чуть не налетел на нее. Подошел кто-то в белом халате. Забрякали ключи. Открылась низкая дверь, Байдаров нащупал ногой порог и шагнул через него…
Таня никак не могла вспомнить, что с ней случилось, как она попала в эту комнату с низким потолком, на котором воспаленным глазом светила электрическая лампа. Тяжелая, как налитая свинцом, голова отказывалась думать. В сознании вихрем проносились беспорядочные бредовые видения; чаще всего чье-то лицо, с прозрачными, как льдинки, глазами, и тогда все существо Тани напрягалось и замирало в ожидании чего-то.
Она сидела на жесткой кровати, покрытой колючим одеялом. Ослабевшие мышцы шеи с трудом поддерживали голову, и она покачивалась из стороны в сторону. Хотелось лечь, но лежать было нельзя — голова тогда начинала болеть нестерпимо. Таня откидывалась назад попиралась затылком о холодный цемент стены. На несколько секунд становилось легче, но потом опять приходила боль, и сознание захлестывалось волной жутких образов.
Часы с ее руки были сняты, она не знает, сколько времени сидит в этой жуткой комнате. Час?… Месяц?… Год?…
Скрипнула дверь. Струя свежего воздуха коснулась ее лица. Она открыла глаза и увидела перед собой женщину…
Таня пытается сообразить: на самом деле кто-то стоит перед ней или это ей только кажется. Однако она отталкивается от стены затылком и выпрямляется на лежанке. Голова у нее кружится, но она держится руками за лежанку и в упор, упрямо и вызывающе смотрит в чужие прозрачные глаза.
Красный туман затягивает сознание и Таня видит, как с лица женщины исчезает спокойствие и выражение его становится насмешливо злым.
Черный конец хлыста уперся в лоб и оттолкнул голову к стене. Таня больно ударилась затылком, но упрямо не закрывала глаза. И она увидела, как огромная белая фигура выдернула из рук женщины хлыст. Что-то очень знакомое почудилось девушке в этом движении, но она недоверчиво и устало отвернулась.
Таня услышала, как скрипнула дверь, и почувствовала что-то легкое, упавшее к ней на колени. Она передвинула руку и нащупала круглый предмет, с трудом подняла ладонь и разглядела на ней матово-белую монету
Таня уже не думала, кто мог бросить ей эту монету с гербом ее Родины, но ощущение необъяснимой радости вытеснило хоровод бредовых видений. Последним усилием она зажала монету в кулаке, склонилась на бок и ничком упала на постель.
— Когда я вырвал у фрейлейн Морге хлыст, — заканчивал свой рассказ Байдаров, — у меня появилось снова желание придушить ее… — Байдаров выразительно сжал в руках захрустевшую спичечную коробку. — Но я понимал, что этим не принесу пользы Тане. А мне так захотелось показать, что ее друзья недалеко, тут, рядом. Я нащупал в кармане наш советский двугривенный и перед уходом незаметно бросил ей на колени.
— А потом?
— А потом мы вернулись в кабинет, и я сказал фрейлейн Морге, что поеду с ней хоть в преисподнюю, лишь бы только поскорее выручить Таню.
— Что ответила фрейлейн Морге?
— Она будет ждать меня завтра в час ночи.
— В час ночи?!
— В ночной клуб не ездят днем, Сережа.
— И ты поедешь?
Не отвечая, Байдаров предупреждающе поднял палец, ушел в спальню и вернулся с подушкой. По дороге он включил радио и повернул регулятор на полную мощность. Гавайская гитара взревела в громкоговорителе так, что у Березкина зазвенело в ушах.
Байдаров закрыл телефон подушкой.
— Вот теперь можно поговорить, — сказал он. — У меня есть такой план, Сережа…
— Что они говорят? — спросил фон Штрипс.
У пульта аппарата для подслушивания сидел полицейский агент, знающий русский язык. Внезапно он поморщился и снял с ушей чашечки телефонов.
— Они включили радио.
— Все равно, продолжайте слушать.
Агент опять надвинул наушники, прикрыл их сверху ладонями и нагнулся к пульту. Повертел ручками управления:
— Слышимость резко понизилась, — сказал агент, — Разобрать слова невозможно.
Шеф полиции нервно дернул щеточкой усиков и ударом пальца выключил микрофон секретного селектора.
Вечером, этого же дня, фрейлейн Морге вызвала доктора Крейде.
— Сколько вы ввели доктору Майковой вируса «В»?
— Два кубика, фрейлейн Морге. Два кубика слабой разводки.
— Больше нельзя?
— Нельзя. Она потеряет сознание и совсем не сможет говорить.
— Она и сейчас не много говорит, — заметила фрейлейн Морге. — Сегодня ночью нужно будет еще раз попробовать допросить ее.
Поединок
Березкин внезапно проснулся от острого ощущения не то жалости, не то тревоги. Вначале ему показалось, что с Байдаровым что-то случилось. Он испуганно вскочил с постели. Но Байдаров спокойно спал на кровати напротив. Слабый свет из-под темно-зеленого абажура ночной лампы падал на его лицо, и оно казалось скорбным и печальным.
Однако неприятное чувство не проходило. Березкин подошел к окну, откинул штору. Серое туманное небо висело над крышами. Внизу тянулась черной рекой пустая неприветливая улица. По тротуару брела одинокая фигура в пиджаке с поднятым воротником, в шляпе с уныло обвисшими полями.