Вирус «В»-13. Тайна белого пятна

Михеев Михаил Петрович

— Дорогой профессор, — услышал он задушевный, ласковый голос, — прошу вас поверить, я всегда был истинным поклонником великой немецкой нации. Я глубоко тронут несчастьем, постигшим вашу родину, а в том числе и вас, профессор. Я узнал совершенно случайно, что вы вели в Германии интересную работу. К сожалению, вам как будто бы не удалось ее закончить? — Человек за столом доверительно наклонился вперед и сделал вопросительную паузу…

Профессор Морге со злостью поджал тонкие бесцветные губы.

Так и есть! Прохвост Шпиглер все-таки продал его этому дельцу. Но пусть они

не думают, что им удастся заставить его работать. К черту!…

— Меня заинтересовало то немногое, что я сумел узнать о вашей работе, — так же мягко и доверительно, как бы не замечая молчания профессора, продолжал сидящий за столом. — Не смогли бы вы рассказать мне о ней более подробно? Поделиться вашими планами?…

С угрюмым упрямством профессор разглядывал плавно покачивающийся из стороны в сторону круглый латунный маятник стенных часов. Медленно, но с непоколебимой уверенностью ползла по бело-матовому циферблату черная стрелка. Прошла еще одна минута упорного молчания.

Человек за столом откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и закурил сигару. Выпятив вперед нижнюю губу, он выстрелил клубком голубого табачного дыма.

— Прошу извинить мое любопытство, я хочу помочь вам, профессор. Но, к сожалению, я очень мало знаю о вашей работе. Скажем, не более того, что может заинтересовать комиссию по расследованию военных преступлений.

«Ну и пусть!» — упрямо подумал профессор.

И тут же, как и тогда в номере, когда он сидел с ампулой в руках, он почувствовал, что ему очень трудно, невозможно отказаться от того, пусть крохотного, кусочка жизни, который он сейчас имел. От удобного номера, хороших обедов, голубого озера… Он тяжело вздохнул и закрыл глаза.

— Я не понимаю вас, профессор, — опять услышал он, — неужели вы плохой патриот? В ваших руках меч, которым вы сможете отомстить за унижение Германии, за оскорбление великой арийской нации, призванной управлять миром. Кончайте вашу работу — я помогу вам. Докажите миру, что вы, немецкий профессор Морге, изобрели самое могущественное в мире оружие…

Доктор Шпиглер ожидал профессора в приемной господина Эксона.

Приемная обставлена так же просто, как и кабинет.

Ни ковров на полу, ни картин в золоченых рамках по стенам. Такой же темный паркет, дорогие обои со скромным узором, такие же жесткие кресла с тугими сидениями.

В углу, за небольшим письменным столом работала секретарь господина Эксона мисс Фруди, как называл он ее на американский манер. Это была некрасивая особа с большим лиловым носом. Господин Эксон, в отличие от многих других промышленных заправил, не держал у себя хорошеньких машинисток и секретарей. Дело — есть дело!

Мисс Фруди бойко отстукивала на машинке какое-то письмо и, передвигая каретку, неодобрительно поглядывала на развалившегося в кресле доктора Шпиглера. Она привыкла к тому, что посетители ее шефа вели себя в его приемной скромно. Вот, например, в кресле в углу ожидает приема пожилой господин, очевидно бывший военный. На лице у посетителя заметны следы тревоги и неуверенности в своем будущем. Фамилия его фон Штрипс, кажется, шеф обещал ему место начальника полиции

в городе Зиттине. По фамилии видно, что этот господин из бывших немецких графов или баронов, он умеет себя вести в присутствии дамы. Мисс Фруди уже второй раз ныряла в сумочку, закрывшись зеркальцем, пудрила свой внушительный нос и украдкой поглядывала в угол на посетителя.

Культурный человек! Не чета доктору Шпиглеру, который бывает здесь каждый день и всегда ведет себя, как в пивной. Вот сейчас развалился в кресле и в ее присутствии чистит себе ногти. Хам!

Доктор Шпиглер подровнял пилочкой все десять ногтей, прочел газету, а разговор в кабинете все еще продолжался.

«Неужели господину Эксону не удастся уломать упрямого старикашку?…»

— Я… согласен, — сказал наконец профессор и поднялся с кресла.

— Вот и прекрасно. Ваши условия?

Профессор сделал брезгливую гримасу, и господин Эксон тут же спохватился, — я говорю, разумеется, не о деньгах, профессор.

— Лаборатория. Первоклассная лаборатория.

— Лаборатория будет.

— Сотрудники.

— Подберите штат по вашему собственному усмотрению. Ваш прежний помощник будет, вероятно, вам полезен?

— Доктор Шпиглер? — глаза профессора прищурились. — Ну что ж, не возражаю.

— Еще что? — господин Эксон делал быстрые пометки в своем блокноте.

— Подопытные. Люди для опытов.

— Люди?… Гм… Теперь это труднее сделать, вы сами понимаете, профессор… Гм. Что ж здесь придумать?…

— У меня в Берлине осталась дочь… — сказал профессор.

— Дочь?… Так, так. Бедная девушка… Я понимаю вас, я сам отец. Но…

— Я не об этом, — нахмурился профессор. — Моя дочь заведовала хозяйственными делами лаборатории. Она умеет решать трудные задачи. Постарайтесь ее разыскать.

— Ах, вот что. Очень хорошо. Я сегодня же дам задание… Итак, вашу руку, профессор.

Господин Эксон протянул через стол свою большую гладкую руку с цепкими волосатыми пальцами, руку преуспевающего дельца, и профессор вложил в его руку свою, нервную сухую руку ученого…

Прошел год…

Береговую полосу города Зиттина занимают товарные пристани, доки, судовые мастерские.

Море мелькает далеко на горизонте голубой лазурной полоской. У берега светлая морская вода покрыта поблескивающими пятнами грязного отработанного масла.

Портовый Пригород начинался сразу же за служебными постройками. Там стояли почерневшие от дыма и времени двух- и трехэтажные дома, полуразрушенные хибарки, между которыми извивались грязные мощеные улины и еще более грязные и еще более узкие переулки.

В Портовом Пригороде жила рабочая беднота, грузчики, рабочие без квалификации, безработные матросы.

Жили здесь также и жулики, и бандиты всех специальностей и мастей. Народ это был отчаянный, жил своими законами, и ценность человеческой жизни зависела от многих случайностей.

Часто, когда отлив уносил в море мусор и пятна смазочного масла, когда обнажались бетонные устои береговых построек, на илистом дне обнаруживался труп, с обломком горелого колосника, засунутого за пояс штанов.