Вирусный флигель
Шрифт:
Новые эксперименты в Гейдельберге были завершены в январе 1941 года. Что-то, где-то было сделано не так, и измерения на метровой сфере из электрографита фирмы «Сименс», считавшегося исключительно чистым, дали вместо ожидаемых 70 только 35 сантиметров. А это привело Боте к выводу о невозможности создать котел на необогащенном уране и графите [15] . Чтобы применять графит, считал Боте, ядерное топливо должно быть обогащено ураном-235. Как ни странно, он почти не допускал мысли о загрязнении использовавшегося в эксперименте графита примесями водорода или азота.
15
Весьма вероятно, что уменьшение длины диффузии явилось следствием
Попытки получить сверхчистый углерод предпринимались в Германии еще за несколько лет до опытов, проведенных в Гейдельберге. Так, в Гёттингене профессор Йос ставил опыты по получению сверхчистого углерода, совершенно свободного даже от малейших следов бора. Он подвергал нагреву различные углеводы, включая разнообразные сахара и крахмал, и ему удавалось получать исключительно чистый углерод. Однако после опытов Боте эффективность даже самого чистого углерода как замедлителя нейтронов была поставлена под сомнение и от дальнейших опытов с углеродом отказались.
Справедливости ради следует упомянуть об очень сходной ошибке, допущенной в Кембридже. Здесь в то время работали бежавшие из Франции фон Халбан и Коварский. Оки опытным путем пытались установить, возможно ли возникновение цепной реакции при использовании графита. Полученные ими результаты тоже оказались отрицательными.
А ведь в Германии дело могло бы принять совершенно иной оборот, если бы коллеги Хартека отнеслись к его опыту с сухим льдом более лояльно. Тогда он почти наверняка провел бы свой второй эксперимент с большим количеством урана и сухого льда и узнал бы истинную величину поглощения нейтронов. Однако читатель уже, видимо, убедился, что неудача Хартека была не случайной, а являлась следствием общего состояния дел в немецкой науке. Ему еще не раз придется убедиться, сколь пагубно сказывалось оно на многих начинаниях физиков-атомщиков в Германии. Именно общим состоянием дел только и можно объяснить, почему никто из физиков не попытался проверить результаты Боте. Кто знает, как обернулось бы дело, если бы опыты Боте были своевременно повторены и его ошибка исправлена. К счастью, эта ошибка, роковая для судеб немецкого атомного проекта, оказалась счастливой для всего человечества. Она стала главным препятствием и помешала немцам создать критический реактор на графите и уране, то есть реактор такого же типа, как первый в мире действующий реактор, созданный американцами два года спустя. Ошибка Боте лишила немцев выбора — теперь всю ставку они делали на тяжелую воду.
Вся работа ставилась в зависимость от этой жидкости, по каплям получаемой на заводе высокой концентрации в оккупированном Рьюкане. Департамент армейского вооружения решил командировать кого-нибудь из физиков в Норвегию, с тем чтобы на месте разобраться в положении и выяснить, нельзя ли ускорить производство тяжелой воды. Выбор пал на Карла Виртца, который до войны являлся почти единственным специалистом по тяжелой воде. Однако истинная роль этого человека в немецком атомном проекте не ограничивалась консультациями по тяжелой воде, со временем он стал одним из его основных участников. Виртц слышал о главном инженере завода в Веморке, докторе Йомаре Вруне, он читал некоторые работы о тяжелой воде, написанные Вруном совместно с профессором Лейфом Тронстадом. Однако Виртцу не пришлось встретиться с Вруном.
В мирное время тяжелой воды, выпускавшейся Норвежской гидроэлектрической компанией, с лихвой хватало для всех научных лабораторий мира, но этого количества было явно недостаточно для удовлетворения запросов германского военного министерства. Лишенное надежд на применение графита, оно теперь требовало тяжелую воду
Последствия ошибки Боте сказались бы значительно меньше, если бы немцам стал известен какой-либо практически пригодный метод повышения концентрации урана-235. Тогда им удалось бы построить реакторы, в которых в качестве замедлителя была бы пригодна даже обычная вода. Но и в этом немецких физиков постигла неудача. Работы по разделению изотопов методом Клузиуса — Диккеля с использованием шестифтористого урана, проводившиеся в Гамбурге, не дали ожидаемого эффекта, и в начале 1941 года Хартеку и Йенсену пришлось признать свое поражение.
Им нелегко было отказаться от метода Клузиуса — Диккеля. И, прежде чем пойти на это, они не один раз пытались переработать и усовершенствовать аппарат. Сначала они надеялись сделать его в Гамбурге, в своей лаборатории, где соорудили колонну из никелевых труб высотой более четырех метров. По внутренней трубе колонны пропускали перегретый пар, а внешнюю охлаждали, но находившийся в пространстве между трубами шестифтористый уран не желал «работать». Тогда было решено построить на заводе «ИГ Фарбениндустри» в Леверкузене колонну высотой пять с половиной метров и вновь попытаться разделить изотопы урана. В этой колонне, как и во всех прежних, ученые без труда разделили изотопы ксенона и, используя метан, сумели даже выделить углерод-13. Но при тех рабочих температурах, которые удавалось получить на внутренней трубе колонны, разделения изотопов урана почти не происходило: за семнадцать суток непрерывной работы колонны удалось получить всего только один грамм шестифтористого урана, в котором концентрация урана-235 лишь вдвое превысила нормальную.
В попытках отыскать причину неудачи высказывались самые разные догадки. Так, мюнхенский физико-химик Вальдман предполагал, что в колонне шестифтористый уран разлагается под действием высокой температуры. Была проведена специальная проверка — газ не разлагался. Пробовали воспользоваться и другим рабочим газом, пятихлористым ураном, но он действительно разлагался на четыреххлористый уран и хлор, как и предсказывал в свое время Клузиус.
Не лучше обстояли дела и с другим методом разделения, которым занимался в Гейдельберге Флейшман. Поначалу теоретические данные сулили полный успех, ко прошло несколько месяцев, и весной 1941 года все надежды развеялись в прах.
Немецкие ядерщики оказались перед лицом кризиса…
Не предвидя трудностей, они слишком легко отнеслись к делу и совершенно не позаботились о поисках серьезных резервных вариантов. Правда, Клузиус и его сотрудники предлагали весьма изящный способ разделения изотопов с помощью жидких соединений урана. Метод был разработан теоретически и дело оставалось за малым… нужно было открыть подходящие жидкие соединения урана.
В марте 1941 года ведущие участники атомного проекта встретились вновь. Их встреча прошла в безрадостной и даже тяжелой обстановке; все они чувствовали, что зашли в тупик, но никто не мог предложить чего-либо нового.
Подводя итоги совещания, профессор Хартек писал военному министерству:
Совещание установило, что в первую очередь необходимо решить две задачи:
1) производство тяжелой воды;
2) разделение изотопов урана.
Решение первой задачи в кратчайшие сроки представляется более рациональным и реалистическим, поскольку при использовании тяжелой воды теоретически можно создать реактор даже на необогащенном уране. Кроме того, производство тяжелой воды в количествах, необходимых для создания реактора, несравненно дешевле, чем двух- или трехкратное повышение концентрации урана-235, требуемое для замены тяжелой воды обычной.