Вирусы не отстирываются
Шрифт:
— Но мне на минутку. Мне очень надо!
— И не надейся, — ответил мальчишка и нырнул.
Ну кого позвать на помощь?
В отчаянии Удалов принялся раздеваться, чтобы попробовать переплыть речку самому, хотя все инстинкты и предчувствия подсказывали, что его новое тело плавать никогда не умело.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Удалова не пожалел рыболов и не перевез на тот берег в лодке.
Его тело мирно дремало под солнцем. Удалов наклонился над телом, искренне любуясь линией своего лба, курчавостью волос на висках, маленькой родинкой на
Обладатель тела почувствовал на себе пристальный взгляд Удалова и открыл глаза.
— Вы кто такой? — спросил он.
— Я Удалов, — сказал Корнелий. — Я за своим телом пришел.
— Не меняюсь, — сказал обладатель тела и повернулся на бок.
— Это еще почему? — удивился Удалов. — Мне домой улетать. Как же я в чужой оболочке, а?
Обладатель смежил глаза и игнорировал просьбы Удалова.
Вокруг стали собираться люди. Рыболов, который привез Удалова с того берега, пришел на помощь.
— Это же гость, понимаете? — сказал он. — Ваш долг вернуть тело.
— Нет, — сказал обладатель, — ни за что! Второго такого тела мне не отыскать.
— Да почему же? — воскликнул Удалов.
— Да потому, что я — Кююкси-кон.
При этих словах обладатель тела раскрыл глаза, сел и обвел удаловским взором толпу любопытных. По толпе прокатился почтительный шепот.
— Кто такой Кююкси-кон? — спросил Удалов.
— Это величайший из писателей нашего времени!
— Ну и что? — удивился Удалов. — Если величайший, значит, тело отдавать не надо?
— Поймите, — сказал Кююкси-кон Удалову. — Я талантливо вживаюсь в чужие образы и фиксирую в убедительных словах новые ощущения и чувства. Для моего нового гениального романа нужен настоящий пришелец. Сегодня утром мне удалось раздобыть ваше тело. Вы теперь — герой будущего шедевра. Понимаете?
— Не хочу, — отрезал Удалов. — Вы мне тело верните. Я заплачу.
— Не нужны мне деньги, — сказал писатель. — Мне нужна слава.
— Ну как же так! — возмутился Удалов, обращаясь к толпе. — Помогите мне, товарищи, войдите в мое положение!
Но никто не сочувствовал Удалову. Все восторженно смотрели на своего знаменитого земляка и стремились пожать ему руку, удаловскую руку. И Удалову хотелось крикнуть: «Поосторожнее! Вы мне пальцы отдавите!»
В этот момент сверху донеслось жужжание. С неба спускался вертолет. Из него выскочил взволнованный Попси-кон.
— Нашли! — закричал Попси-кон, бросаясь к удаловскому телу.
…Переговоры с великим писателем о возврате тела продолжались до полуночи. Сначала на пляже, потом в доме у Попси-кона, наконец на вилле писателя, за бутылками вина. В конце концов договорились, что писатель вернет Удалову тело за день до отъезда, а пока попользуется им, чтобы войти в образ. К ночи писатель с Удаловым так сблизились, что, обнявшись, долго гуляли по тихим улицам, пели песни, как русские, так и палистратовские, и Удалову было странно, но приятно держать самого себя под руку, обнимать за плечи и заглядывать самому себе в пьяные глаза.
Писатель честно вернул Удалову его оболочку в намеченный срок,
Провожать Удалова пришли не только Попси-кон с семейством, но и новые друзья, в частности обладатели тел, в которых Удалов пожил. Мальчик, сын Попси, попросил прощения, и Удалов расцеловал его на прощание, что сделать было нетрудно, потому что именно этот сорванец унаследовал тело манекенщицы…
Ксения встретила Удалова ласково — ясно почему, ведь Удалов привез целый чемодан подарков. Поставив обед, Ксения начала разбирать чемодан, а Удалов сел просматривать газеты за последний месяц, так как он сильно отстал в вопросах политики и спорта.
— А это кому? — услышал Удалов голос жены. — Фрукты, что ли?
Ксения держала в руке два шарика. Теперь трудно сказать, забыл ли Удалов вернуть генераторы или сунул в чемодан, надеясь, что вернется когда-нибудь на Палистрату и воспользуется ими снова.
— Положи на место, — сказал Удалов. — Это чуждая техника.
— Техника, говоришь? — сказала Ксения, которая отличалась подозрительностью. — Если чуждая, зачем привез? Сознавайся!
— Ну как тебе объяснить… Есть такая невинная игра… — Удалов отложил газету «Советский спорт» и вкратце поведал жене о странных обычаях на планете Палистрата. Ксения, разумеется, не поверила. Она удаловским рассказам не верила. Зато сразу взревновала мужа к тамошней манекенщице и возмутилась преступными, на ее взгляд, отношениями Удалова и пятнадцатилетней девчушки, тело которой ее муж якобы носил в саду.
Когда Удалову надоело слушать, он поднялся с кресла, протянул жене один шарик и сказал:
— Дотронься до моего шарика, увидишь, что не вру.
— А током не ударит? — спросила Ксения.
— Током не ударит, — сказал Удалов. — На минутку перейдешь в мое тело, а потом обратно. И чтобы больше до шариков не дотрагиваться. Ясно?
Ксения подчинилась. Встала по стойке «смирно», протянула вперед руку с зажатым шариком, зажмурилась, и Удалов, улыбаясь воспоминаниям о Палистрате, легко и привычно коснулся генератором генератора жены. И стал собственной женой.
— Открой глаза, — приказал он.
Ксения в облике Удалова открыла глаза, увидела перед собой Корнелия в образе Ксении и пошатнулась.
— Ох, — сказала она удаловским голосом. — С ума можно сойти.
И бросилась к зеркалу.
— Придумают тоже… — проворчала Ксения, ощупывая мужнино лицо. — Делать людям нечего.
— Ну ладно, — сказал Удалов, протягивая шарик, — поигрались, и хватит. Давай спрячу генераторы.
— Прячь, — согласилась Ксения.
Она обернулась к Удалову, поглядела на его полную женскую фигуру, на встрепанные волосы, на руки, огрубевшие от стирки, и задумалась.