Вирява
Шрифт:
— У меня прабабка знахаркой была, — тихо солгала Настя.
Глеб удивлённо глянул на неё.
— Даже я твою прабабку не помню, а мне уже за три десятка, — с сомнением произнёс он.
— Да и не нужно помнить, это в крови. Не зря же люди меня ведьмой кличут, значит есть что-то.
— Ну девка, а коль Изгнатели узнают? — Глеб осуждающе покачал головой. — А и леший с ними! Пошли.
В доме пахло дымом, едой, травами и ощущался неуловимый, липкий как путина запах жара и хвори. В комнате, возле
Через пару дней ребёнок снова начал ходить. Весть об этом разнеслась быстро. К концу лета даже с соседних деревень приезжали лечиться у Насти, и ведьмой её уже никто не называл. Только Влад всё откладывал время свадьбы, ходил мрачный и нелюдимый, а Настя вроде и примечала это, но не подавала виду.
Листва уже начала желтеть, иногда по утрам на траве оставались следы зимы, которая всё чаще заглядывала ночами, словно пробуя, не пора ли наступать. Промозглым туманным утром Влад зашел в избу к Насте, задумчиво остановился в дверях, рассматривая как изменилось убранство.
Год назад дом был столь чистый и ухоженный, будто там никто и не жил, словно хозяйка лишь на мгновение тут, не желая оставлять что-то на этом свете и вечно ожидая, когда давно умершая родня позовёт её к себе. Пахло каким-то тленом или сыростью, даже огонь печи не мог вытравить этот дух. Нынче у дома была другая хозяйка, вроде та же Настя, но теперь она в нём жила: под потолком прятался испуганный паук, с пучков сохнущей травы просыпались семена на полку, у печи стояло блюдце с молоком для кошки, повсюду горшки, туески. Уютно пахло травами, едой, очагом. И эта перемена пугала Влада.
— Настенька, скажи мне честно, без утайки, что с тобой колдун тогда сделал? — осторожно спросил он.
Настя, растиравшая что-то в ступке, грустно посмотрела на него, осторожно поставила ступку на дубовый стол.
— Садись, Владислав, — со странным холодом в голосе ответила она.
Влад удивился, но на лавку сел.
— Нету Насти, колдун её убил, — всё тем же тоном продолжила Настя. — С самого начала я понимала, что мне здесь нет места, но надеялась. Понимаешь? — и она рассказала всё.
Она плакала на его плече. Он задумчиво гладил её черные волосы.
— Можно что-нибудь сделать? — спросил Влад.
— Ничего. Мне, наверное, будет лучше уйти. Только сначала надо позвать колдуна и убить.
— Ты всё еще хочешь отомстить за сестру?
— Нет, я просто хочу жить. Я научилась прятаться, но не могу жить спокойно. Рано или поздно он или другой изгнатель придёт за мной, ведь я теперь человек, во всяком случае для них, — печально улыбнулась Настя, вытирая слёзы.
— Я помогу.
— Не надо. Чтобы
Этой же ночью во дворе, где над головой, сквозь светящийся туман проступало размытое пятно луны, из Настиной груди потянулись белые потоки духа. Огибая запрокинутую голову, они переливались перламутром, искрились инеем. Они танцевали, поднимаясь всё выше и выше, пока наконец не вознеслись над туманом. Оттуда, с высоты они вспыхнули зовом.
Колдун принял зов. На утро он стоял у раскрытых ворот, равнодушно рассматривая избу. Волк почуял его издали и спрятался в дальнем конце двора. Кошка опасливо смотрела на незнакомца с крыши. Настя, выйдя во двор, обернулась, укоризненно глянула на шедшего за ней Влада, покачала головой. Влад поймал её взгляд и остался стоять на крыльце, сжимая рукоять топора.
— Спасибо, что не заставил ждать, — холодно приветствовала Настя колдуна.
— Кто ты? Вроде бы, я уже убивал тебя, — спросил колдун без удивления.
— А так? — с этими словами Настя на мгновение окуталась белым, непроглядным туманом, повторявшим контуры её тела.
— Вирява, значит, — ухмыльнулся колдун. — И что же тебе от меня нужно? Нешто, в изгнатели надумала вернуться?
— Изгнатели твои дух воруют, отчего потом земля пустая стоит. А с тобой надо старое дело закончить. Сестру ты мою убил, Настю тоже, значит и за мной бы пришёл, рано или поздно.
— Что-то у тебя вирява, с памятью. Да и твоя сестра была чудная, уж извини.
Настя задумалась. По всему колдун выглядел усталым, удивлённым, и явно не хотел убивать, да и сестра тогда напала первой.
— Напомни, — неуверенно попросила она.
— Ладно. Много веков назад, по всей земле шли беспрестанные войны. Не то чтобы враги у людей были, нет, просто убивали друг с друга. Людей было много, и постоянно находились причины. Ещё колдуны подзуживали, они в сражениях обычно не участвовали, всё исподволь, хитростью старались делать. Иногда, одни колдуны убивали других, но что толку? Их дух возвращался в природу, и Матерь наделяла им вновь родившихся. Это могло длится без конца, но мы создали заклинание изгнателей и наложили его на себя. С тех пор мы не просто убивали колдунов, а поглощали их дух, скрывая его от Матери. За полвека мы покончили с ними, а потом и с войнами.
— Но изгнатели же всё равно когда-нибудь умирали. Куда девался дух? — Озадаченно спросила Настя.
— Когда изгнатель погибал, его дух поселялся в лесу, это часть заклинания. Дух питался силой леса и одновременно защищал его, создавая виряв, — колдун вопросительно глянул на собеседницу.
Настя поняла его вопрос, но ещё размышляла. Теперь всё стало ясно, кроме одного: почему же колдун не замечает очевидного?
— Мой лес давно сошёл с ума. Может даже с самого начала, как перестал быть человеком. В его памяти остались лишь бессвязные обрывки прошлого и страх всего, что может навредить лесу. Виряв он наделяет безумной, наивной любовью к лесу и его обитателям. Это своего рода тот же страх, просто менее разрушительный. Мне же досталось больше обрывков воспоминаний, они всё время тревожили меня, заставляли думать. Став человеком, я смогла увидеть, что стало с миром, и сравнить с тем, что было. А ты разве не заметил, как за эти века всё пришло в упадок?