Висенна. Времена надежды
Шрифт:
Отпустив лазутчиков, Опоясанный поднялся и нашел в лагере судью:
— Скажи, Ратин, отчего так просто все?
Сын Ратри Длинного почесал затылок и промолчал. Чувствовал, что Спарк еще и не начал высказываться.
— …Вот у нас в ватаге. За сколько лет — ни одной крупной ссоры, ни дележки. Разве такое бывает? И судьба наша. Под телегой ночевали, кусок мяса на шестерых делили — было. По морю ходили. Свою крепость держали — не удержали, а все равно те годы сейчас уже в легенду вошли, ведь было ж хорошо! Ну, почему так?
Ратин молча улыбнулся.
— Да
— С Трактом после разберемся, а прямо сейчас надо землю заселять. И Башни снова заполнить магами. Или хоть просто людей там посадить, ради присмотра… — поглядел в темнеющее восточное небо, во влажную от полуденного дождя степь. Ожидал запаха влаги, на худой конец дыма, дожарившегося мяса — а повеяло камнем и раствором; договорами и инструментами; потными спинами плотников и свежесрубленным лесом; пылью, точильным камнем, доспешной кожей и горелым железом. Хлопотами.
Спарк опустил руки на звякнувший Пояс:
— Завтра же и начнем!
4. Запах завтрашних забот. (Зима 3742 — лето 3745)
Первым делом разметили и построили рынок. Сперва — возвели четырежды восемь столбов по кругу. На них кольцом уложили толстенные брусья, привезенные аж из Левобережья. (Наместник сделал зарубку на памяти: лесопилка требуется своя. И сушилка для дерева тоже должна быть своя. Из свежего леса рамы и двери не сделаешь, а из Левобережья не навозишься.)
Поверх кольца растянули канаты, а на канаты раскатали обычное полотно. В центре круглой оболочки сделали отверстие: для света и водостока. Под отверстием — водосборный бассейн, а из него мощеный канал под стеной — в ближайшую яму.
На следующий же день (строители еще закладывали промежутки между столбами) появился первый продавец: Геллер Гренхат притащил сорок шкурок зимней лисы. Дожидался, пока купцы мимо поедут. Шен вызвал с заимки тещу и с ней еще каких-то бабушек; те приволокли неимоверные кошелки с малиной. А сам Шен и его постоянный спутник, Фламин, наняли пару медведей и привезли просто гору вяленого мяса. В лесу за рынком пришлось спешно рубить лабазы с прочными дверями. И замки вешать, под которые запирались товары.
Еще через день медведи довершили кладку стен, выгладили и вымостили пол. А потом Спарк поймал их за странной работой. Вытянув несколько канатов, несущих полотняную оболочку, медведи прилаживали к ним — парус.
— Для чего это? — искренне удивился наместник. Вместо ответа бурые Ур-Син живо расправили парус между соснами и подставили его легкому утреннему ветру. Рывок, хлопок — полотно крыши пошло волнами, и весь мусор, сбитые за ночь веточки, вороньи перья и тому подобное, посыпалось с оболочки. Но не в центральное отверстие, как ожидал Спарк, а через наружный край, в противоположной от паруса стороне. Словно бы кто поднимал оболочку изнутри, толкая мусор от середины к краям. Медведи заулыбались, показав здоровенные белые зубы.
— Значит, канаты натягиваются так, что порыв ветра сгоняет с оболочки мусор?
Мохнатые строители замотали
— Мусор — ерунда! Будет же и зима, и снег!
— Снег… нескоро еще.
— Да, осень теплая на диво… Что там на окраинах? Слышно, свежие вести ночью привезли?
— Все так, как мы полагали. Он занят делами. А она все ближе.
— Но ведь…
— Да, конечно. Она не захочет остаться тут, у Висенны. Через несколько лет привыкла бы. Да только ей и четырех октаго не дадут. Он слишком долго ждал.
— Десять лет, да. Учти еще, что их земные годы короче наших дней на… на сколько?
— На девятнадцать или двадцать дней. У них, вообще-то годы разной длины. Так что, по их меркам, это не десять лет, а почти одиннадцать. Легенда!
— Ну так вот, она потянет к Земле.
— А он уже не сможет уйти. Укоренился. Друзья, побратимы. Кровь, в серебрянной чаше смешанная. По одному слову сотни людей подымаются башню строить. От такого уйди попробуй! У власти вкус крепкий. Не всегда и любовью перешибить можно…
— Сам-то он понимает хотя бы, куда идет?
— Зачем ему понимать? Ему сейчас и так хорошо. Копье в полете: цель известна, по сторонам красивые картинки мелькают… и ветер в лицо.
Ветер в лицо, а травяные метелки по ногам — погоня! Купцы из ЛаакХаара вели караван в сорок две телеги. Железо везли. Как вдруг с опушки поднялись на них две восьмерки разбойников. Гикнули, свистнули… а не доскакали. Потому как из-за ближнего холма вылетело вдвое больше волков, и разбойникам пришлось заворачивать лошадей. Ну, а где легкий волк за нагруженным конем гонится, там понятно, какой исход. Скоро догнали банду, принялись на мягкую землю за штаны сдергивать. Следом неспешно выехали судейские стражники. И всех, кто головы не сломал, перевязали на веревку, подобно сушеной хурме.
Ратин судил быстро: длинную связку разрубил на пары. Парам объявил так: кто из двоих победит, того отпустим на все четыре. Выживешь в степи — твоя воля; а не выживешь — плакать не станем.
Из восьми пленных шестеро послушно схватились друг с другом. И то сказать: я тут в степи умру, а мой кореш, можно сказать, молочный брат — одну ведь грудь тискали у той девки на постоялом дворе! — вот он живой уйдет? Да пусть у меня дом сгорит, лишь бы у него кошка сдохла! И рубили вчерашнего спутника с неподдельной злобой: умру я сегодня — и ты не доживи до завтра!
Так что после боя закапывали не троих, а всех шестерых.
А двое драться отказались, и потому Ратин посмотрел на них внимательней. Первый был рослый, крепкий и привычный к своей силе. Женщине боль причинить или там ребенка на копье — не промедлит. Второй поначалу не показался судье опасным. Но меч на землю бросил именно он. Ратин пригляделся к нему еще пристальней. Ростом не вышел, шириной плеч не поражает, лицо — не морда! — худое, черты резкие, словно чеканные. Глаза ярко-красные. Из-за Грозовых Гор пришелец, из далекой-далекой восточной пустыни… Вот бы расспросить, что там? И, в особенности, как он сюда попал?