Вишнёвый луч
Шрифт:
Я пошла формулировать философию "Мужика" в раздумьях над типологическими параметрами классного текста. Это, видимо, что-то столь же всеобъемлющее, как русские выражения типа п....ц и х...о *. Даша почти не материлась, но её приливы и переливы, как девятый вал, накрывали всё и всех окрест, когда она хотела классности. По высшему разряду. Во всём. И тогда всему наступал п....ц. Потому что:
ей лично требовался этот "Мужик",
как Моцарту - Сальери.
Бетховену - глухота.
Макиавелли - герцог Борджа.
Монтекки - Капулетти. Как Шекспиру - "Глобус".
Как
– ----------------------------------
* Справка для иностранцев: эти слова полноценно передают все человеческие эмоции, примерно до пятисот оттенков каждое.
– ----------------------------------
Джованни вытер лицо.
Камин остыл, кровь на руке подсохла. Рукопись цела-невредима. Мария умерла. Амур улетел, скорчив рожицу.
Пора собираться. Какое одиночество...
ВИШНЁВЫЙ ЛУЧ. ВТОРОЙ ВЫХОД
Чу! Прочь, уйди, беспомощная любовь к себе, ко мнению и молве! Уйди. Унеси с собой иллюзию, которую сейчас продают на всех базарах: именно ту, что можно верить в себя.
Нельзя верить в себя. Сие опасно, бездарно, тупиково и не по-людски. Во всяком случае - смешно. Верить надо в Бога. В себе надо - разбираться.
Как ты режешь меня, о вишнёвый луч!.. Ты всю дорогу светишь в меня болью.
Ты, сияющий меч, и ты, столб вишнёвого света, стоишь в мире трёх мер - как дорога в космос, небесная шахта, на боевом дежурстве солнца. Обещаешь четвёртую меру. Навек - твоя. "Против солнца - фиолетовый..."
Я не уйду иначе: только по столбу. Ты и меч, ты и столб, ты обещание, ты беда. Я хочу написать картину, как на зелёном лугу стоят стога, вечереет окрестный лес и вишнёвый луч погладил всех и погас. Всё очень просто: вечер и луч. Садись и пиши. Бумагу? Перо? В чём проблема?
Я говорю себе: "Этот мир и лучших заставляет смотреть на себя глазами этого мира, - так учись у него, дура, у мира, учись каждую секунду, учись любить так, как любит себя он, этот мир, заставляющий читать свои правила и бежать за следующей страницей: дай, ну дай же мне инструкцию, как жить, о мир, по твоим правилам!"
Творческое волнение! Ха! Как же! Нет, мы любим себя в искусстве...
Разволновавшись, я пошарила под подушкой и вытащила что-то пушистое. Оно хихикало.
– Ты кто?
– Я Потомуч.
– Ты что?
– Я пришёл.
– Это неуместная цитата из анекдота про п....ц. То есть конец всему.
– Аз есмь супернеуместная цитата, - напищал мне в ухо Потомуч.
– Ты надолго?
– А как ты думаешь?
– Ты ответил вопросом на вопрос. Некрасиво.
– Я есть супернекрасивость. Хочешь мороженого?
– Спасибо. Не люблю мороженое.
– Отлично. На, ешь.
– Он прямо из воздуха извлёк мороженый торт. Обычный, с кремом торт, но промёрзлый насквозь.
– А!.. Понятно. И все остальные твои предложения тоже надо понимать в таком паралингвистическом ключе?
– Ну, как хочешь, - надулся Потомуч и выбросил торт в окно. Раздался громовой шмяк.
Когда помалкивал, он был милейшее создание. Шёрстка была шёлковая, круглое брюшко беленькое до ослепительности, будто
– Ты очень мил, - не удержалась я.
– Ты полагаешь, я игрушка? Нет. Я не игрушка.
– И Потомуч промчался по моей комнате сначала вприсядку, потом лезгинкой, а в завершение построился в линию и сбацал сиртаки. Во всех остронациональных парадигмах он презентовался абсолютно гармонично, будто родился для философских танцев и ночного увеселения мастеров словесности.
– Я, часом, не брежу?
– уточнила я у Потомуча.
– Только в самую меру, - успокоил он меня.
– Только вместе со всей страной. Ты олицетворяешь поколение...
– А ты - болтун, - успокоила его я и запрятала под подушку.
С тех пор ошибка спит у меня под подушкой. Собственно, у всех нас есть свой Потомуч, но не все его любят. Как-нибудь подумайте над этим обстоятельством.
– Знаешь, почему нельзя пить из копытца?
– донеслось из-под подушки.
– Знаю. Козлёночком будешь. - Я подумала, что с Потомучем надо разговаривать много и обо всём: пусть выбалтывает мне тайны своего, ошибочного мира.
– Ты Дерриду читала?
– вопросил Потомуч.
– Основное понятие его философии - след. А вообще нога - символ души. Это ещё древние индусы знали. Если соединить индусов с Дерридой и братцем Иванушкой, то получится, что сестрица Алёнушка была умнейшая женщина. Если братец возьмёт след и выпьет от козлиной души, он мигом превратится в то, что выбрал, когда его, видите ли, одолела духовная жажда. То есть наша русская Алёнушка лучше всех этих восточных и западных мудрецов знала и эзотерику, и экзотерику, а физику, и вообще. Представляешь?
– Ага. Ты почему такой умный?
– Потомуч. И слушайся меня внимательно! Русские - главные в этом веке. Ещё Алёнушка знала, что мысль абсолютно материальна...
– О Боже... Спасибо. Завтра на работе я скажу братьям-рекламистам, чтобы перестали тратить деньги на баннеры-тизеры-бильборды, а стали б исключительно мыслителями.
– Скажи!
– пискнул он.
– Побоишься! Скажут, ты - идиотка. Ты же первая подумаешь идиотку, если вдруг придёшь на работу и скажешь всем этим детям разных народов, что заказ опасный и надо завязывать! Ты утренними мозгами посмотришь по сторонам - все денег хотят - и забоишься!!! А человек пострадает... Я, будучи ошибкой, разбираюсь в чужих ошибках отменно.
– Какой человек?
– засыпая, уточнила я.
– Кто пострадает?..
– Тот, который не хочет совершить ошибку. Ты же разговаривала с ним!
Но я заснула, не дослушав Потомуча.
ПОЧЕМУ ВОЮТ БАБЫ
Ночью мне снилась огромная серая ведьма, старая, патлатая, одноглазая, кривая, - всё по тексту. Я не боялась её, а все вокруг дрожали, боялись и даже плакали.
– Кто ты?
– спрашивала я у ведьмы.
– Почему все боятся тебя?
– Ошибка я, ошибка, - с досадой говорила ведьма и отшвыривала меня прочь с дороги.
– Уйди, ты мешаешь моему развитию!