Висрамиани

Тмогвели Саргис

Притча. Ждать от тебя человеческих поступков — все равно что писать разноцветными красками по воде.

Если слушаться тебя, я должен сеять на солончаке. Так как ты никогда не радовала меня, а причиняла лишь огорчения, я подвергну тебя немилости. Я причиню тебе столько горестей, что ты никогда не вспомнишь имени Рамина, и Рамин не будет больше обрадован тобой, и твое сердце не будет помнить Рамина. Ни он не будет играть перед тобой на ордзали или на арфе, ни ты не сядешь рядом с ним, хмелея от любви! Я подвергну вас такому наказанию, что даже скалистые горы его не вынесут. Пока вы будете любить друг друга, мне нечего искать врага вне моего дома. Когда вы вместе, вы только и думаете о моей смерти. Ныне я причиню вам то, что вы готовили мне, и уничтожу вас как моих кровных врагов.

Притча. Если у меня сердце и разум мудреца, зачем я держу за пазухой двух врагов. Лучше спать на львиной дороге, чем иметь врагов дома; ожидать врага и сидеть на ковре из змей — одно и то же.

Затем

Моабад схватил нежную Вис за волосы цвета мускуса и стал волочить ее по земле, как вора. Он связал ей руки за спиной и стал немилосердно бить плетью по голове и по телу, рассекая кожу. Вис обагрилась кровью. Хрустальное ее тело рождало кровь, как гора — рубины. Местами оно стало лилового цвета, и бело-розовый цвет сменился цветом шафрана, индиго и мака.

Затем Моабад нанес кормилице в сто раз больше ударов плетью по голове и по лицу… Он хотел или убить ее, или же заставить раскрыть тайну колдовства и чар; но она обеспамятела от побоев. Вис и кормилица словно облачились в пурпур, так они были обагрены кровью. Никто не думал, что они останутся в живых. Затем шахиншах приказал ввергнуть их в темницу, и когда убедился, что они живы, закрыл накрепко дверь и запечатал. Все, кто узнал о постигшей их беде, печалились. Моабад отстранил Зарда от должности начальника крепости и поставил на его место другого. Сам он поспешно вернулся и через семь дней приехал в город Морав. Но тут он стал сожалеть о происшедшем и досадовал на себя за то, что избил Вис. Он говорил своему сердцу так:

«Что за нрав у меня, каким дымом задымилась душа моя. что мне опротивели превратный мир и жизнь! Зачем проявил я такой гнев и невоздержанность в отношении той, что мне дороже души? Хоть я и шахиншах, но от любви я так испепелился, что и врагам стало неприятно. Зачем я обрушиваю гнев на возлюбленную, из-за которой безумствую? По моему безрассудству я борюсь со своей же душой. По глупости ты не размышляешь о своих поступках: сегодня ты делаешь такое дело, о котором завтра будешь сожалеть. Да не противится никто из влюбленных сердцу, ибо сопротивление зажжет огнем его же сердце. Зачем тебе, о влюбленный, быть жестоким к той, с которой не можешь расстаться ни на минуту!»

36.

ШАХРО ОПЛАКИВАЕТ ВИС

Когда Моабад возвратился из крепости, с ним не было солнцеликой. Шахро, узнав об этом, с плачем кинулась к нему; царапая щеки и ударяя себя по голове, она восклицала:

«О душа матери, обращающая всякое горе своего ребенка в радость! Зачем не привез тебя Моабад? Что сделал этот безбожный див с тобой? Какое горе постигло тебя по милости твоей судьбы?»

Затем она обратилась к Моабаду:

— Скажи, по какой причине ты не привез моей Вис? Что ты сделал с моим солнцем? Зачем ты отнял луну у неба? Я обращу твой дворец в развалины, рай станет тебе адом, если ты сейчас же, без промедления, не вернешь мне мою дочь! Я буду так стенать, что разжалоблю даже скалы, и они, мне сострадая, станут взывать! Я заставлю все живое мне сочувствовать! Я стану лить потоки кровавых слез до тех пор, пока ты не покажешь мне моей Вис! Я заставлю тебя сожалеть о твоем царствовании, да и бог не даст тебе победы из-за крови невинной Вис, и сами глаза твои станут твоими врагами!

Когда она, рыдая, начала так причитать и жаловаться, сам Моабад заплакал и сказал ей:

— Станешь ли ты проливать слезы или смеяться, будешь ли ты меня проклинать или благословлять, ничего мне не поможет. Я сделал то, что сделал. Лучше было бы так не поступать и не гневить бога. Я развеял по ветру свою радость и честь! Ты не увидишь больше лика Вис, гак как он не украшает больше землю. Ты увидишь поверженный кипарис, оплакивающий свою юность, свои прелести; ты увидишь ее светлый лик потемневшим от запекшейся крови и волосы поредевшими.

Услышав эти слова от Моабада, Шахро упала на землю и начала бить себя по лицу и по голове. Дворец наполнился ароматом ее тела, и от кровавых слез ее образовалось озеро. Стрела страдания пронзила ее сердце, и она стала причитать:

«О судьба-изменница! Ты похитила мой драгоценный камень! Неужели и ты так любила этот камень, что украла и зарыла его в землю, как корыстолюбец — золото? Неужели ты из зависти отняла у меня кипарисоподобную и пересадила ее в вечный виноградник? Зачем ты вырастила ее, о судьба, столь прекрасной, а если вырастила, то зачем так неожиданно ее сразила? Когда же вырастет из-под земли благовонная амбра? О земля, до сей поры ты поглощала только людей, а теперь ты поглотила солнце и луну! Зачем ты не насытилась до сих пор! Зачем ты отняла у меня солнце, радовавшее мое сердце? Так как земля чернит даже серебро, я боюсь, чтобы она не повредила и твоему телу. День стал темным для меня и свет померк. Да не принесет плодов земля, которая дерзнула покрыть ее! Отныне луна лишилась яркого света, ибо моя луна скрылась в темнице! Позаботьтесь же о ней. о небо и земля! Ведь для того собрались вы, о звезды, чтобы оплакивать ее!

О свет матери, о стройный кипарис, о солнцеликая, о яхонтоланитая, о амброволосая, ты рассеивала мое горе, ты была моей гордостью и радостью! Ныне тебя нет больше у меня! С кем мне веселиться, кому мне радоваться? Кому мне жаловаться на обиды, у кого искать суда? Тот, кто убил тебя, тот пролил кровь всех людей, но меня он убил более жестоко, чем всех других. Я соберу мудрецов из Греции и Индии, может быть, кто-нибудь будет знать, как мне помочь. О моя прекрасная, ты была одинока в этом мире, и потому тебе было горько жить без взаимности. Может быть, в раю ты найдешь подобного себе, здесь же нет никого. О душа моя, с тех пор, как я услыхала о твоей смерти, моя жизнь умерла вместе с тобой! Кому же теперь достанутся твои украшения? Кто наденет твои одежды? Где найти такую прекрасноликую?

Кто осмелится известить твоего брата Виро? Кто отважится сказать, что Шахро оплакивает смерть Вис? Ушло солнце красавиц, я же осталась, чтобы обрести тело Вис и поминать ее! Пусть разрушится крепость этой безбожной свиньи, где ты была заточена, и та гора, ибо там ослепли глаза моего счастья, там погасла моя луна. Не показали мне даже ее тела! Ныне возрадуются дьяволы и бесы, они знают, какое бедствие вызовет ее кровь и сколько царей и вельмож погибнет. В отмщенье за кровь Вис я заставлю течь кровь ее врагов столь обильно, как воды Джеона. Но если даже пролью столько их крови, сколько воды в тысяче Джеонов, и, еще добавлю кровь Моабада, все это не заменит и одной капли крови Вис! Что мне делать? Ничем не отомстить за кровь Вис! О город Морав, глава Хорасана, не думай, что тебе легко простится такая несправедливость! В нынешнем году бедствия, которые на тебя обрушатся, будут обильнее твоих родников. Копья и мечи воинов окажутся многочисленнее листьев на деревьях. Не отдохнет на земле твоей шахиншах, я залью ее потоком крови. Мстители за Вис уже надевают доспехи. От Хорава до Бахотара соберутся всадники, и они потопчут стогны Хорасана копытами своих коней! Страна Моабада погибнет из-за моей любимой дочери! Сахар уже не сладок, ибо исчезли алые яхонты Вис. Не растет больше кедр, ибо повержено мое бальзамовое дерево! Мускус и амбра не источают аромата, ибо незримы стали ее волосы. И роза перестала быть алой, ибо поблек цвет ее ланит. Зачем заключили мое солнце в крепость, которая была обиталищем дивов и бесов? Увы, о моя Вис, царица Рана! Увы, о моя Вис, повелительница Туркистана! Увы, о моя Вис, солнце Хорасана! Увы, о моя Вис, луна Хойстана! Увы, о моя Вис, надежда царей! Увы, о моя Вис, похитительница красоты красавиц! Увы, о моя Вис, светоч воинов! Увы, о моя Вис, надежда матери! Зачем я родила тебя на старости лет?! Зачем я, несчастная, породнилась с безбожным дивом, зачем было растить тебя, если моя дочь досталась безжалостному диву? Теперь я буду рыдать с сожженным сердцем до самой смерти! Я брошусь со стены Ашкуптидевана, и смерть покажется мне радостью! Не обрести мне без Вис отрады сердцу, а как же мне жить безотрадной? Но как бы ни казалась мне смерть желанной, я не наложу на себя руки, пока не отомщу шахиншаху и пока он не умрет раньше меня! Я не могу примириться с тем, что моя Вис лежит в земле, а шахиншах сидит в саду и пирует. Не быть тому, чтобы моя Вис стала прахом, а шахиншах жил счастливым супругом. Накличу смертную беду на Моабада и поведаю миру скрытую от него тайну. Пойду и скажу ветру: «Разве ты не тот ветер, который украдкой похищал у Вис ее аромат и разносил по всему свету? Теперь я заклинаю тебя любовью к ней, помоги мне отомстить ее врагу!» Обращусь к луне и скажу ей: «Разве ты не та луна, которая завидовала красоте моей Вис? Заклинаю тебя тем, чему ты научилась у нее, ибо, кроме тебя, никто не был ей подобен, — помоги мне отомстить за ее кровь!» Пойду и скажу облакам: «Не вы ли уподоблялись волосам моей Вис? Теперь помогите мне: чтобы отомстить за ее кровь, пошлите на ее врага горе, гром, молнию, грозу и град, а страну ее доброжелателя оросите тихим дождем!» Обращусь к солнцу и скажу ему: «Разве был кто-нибудь, кроме нее, подобен тебе? Отблагодари же себе подобную: не восходи над страной ее врага и прибавь света стране тех, кто ее любил!» Пойду я к богу-творцу, склоню лицо свое к земле и буду умолять его: «Боже милосердный, всемогущий, пошли на голову Моабада огненный дождь твоего гнева! Зачем ты возвеличил этого беззаконного человека, который день ото дня становится все жесточе к твоим созданьям? Он не щадит твоих рабов и заливает кровью землю, созданную тобою. Удел его — разить, подобно мечу, а обычай — похищать, подобно волку. Господи, взыщи с него за мою кровь, порази Моабада, разрушь дворец и повергни трон его! Как он, беззаконник, огнем опалил мое сердце, так и ты испепели душу и сердце его пламенем гнева твоего!»

Услышав плач и причитания Шахро, шахиншах покраснел от стыда. Вместе с тем он убоялся и Виро. Вот что он ей ответил:

— О ты, что мне дороже глаз, огорченная моим поступком! Ты — моя любимая сестра, Виро — мой брат, а Вис— моя царица и похитительница сердца моего, свет моих глаз, моя желанная, которая мне дороже души и всего царства.

Я ведь люблю Вис, ненавидящую меня, она мне дороже жизни. Если бы она не была своевольной и не поступала бы со мной несправедливо и не срамила бы меня, что хуже смерти, то она была бы осыпана щедротами. Я тебе не открыл тайны: как я мог убить женщину, душу которой предпочитаю своей душе? Хотя я ее пленник, но она не жалеет меня, и мне лучше умереть раньше нее. Сейчас же я пошлю в крепость человека, чтобы он привез Вис. Я не могу жить без нее ни одной минуты, я ошибся. Я хорошо знаю, что она еще навлечет на меня беды. Я претерплю еще много горя, испытаю еще больше неприятностей и затруднений. Пока Вис — царица в моем дворце, я не жду покоя, опасаясь ее козней. И так как ни один день не радует моего сердца и Вис не сулит мне никакой утехи, то не удивительно, что жизнь стала мне в тягость.

Затем он приказал Зарду:

— Поезжай быстрее ветра с двумястами всадниками в крепость, захвати с собой двух коней и привези Вис!

Зард поехал с двумястами всадниками в крепость и привез Вис к шаху Моабаду и Шахро.

Затем приехал Рамин к Зарду и в продолжение месяца скрывался в его доме. Зард стал умолять шахиншаха помиловать Рамина, и Моабад еще раз простил его. Судьба снова стала благоприятствовать Рамину: скрылся див вражды, и зацвел сад радости. В зале царя царей засиял лик луны лун — Вис. Жизнь Моабада стала радостной, ибо он веселился, пировал и взирал на солнцеликую Вис. Хрустальные руки Вис алели от красного вина. Счастливый Моабад осыпал наградами воинов. Долго все так веселились. Разнесся слух по всему миру о всех этих происшествиях и о правосудии Моабада, и прежние горести были забыты.