Вист: Аластор 1716

Вэнс Джек Холбрук

— Сказано подать тебе последний завтрак, так что пошевеливайся! У меня полно других забот.

Джантифф готов был отозваться гневным восклицанием, но благоразумие одержало верх. Он угрюмо пробормотал, что уже встает, и явился в кухню, как полагалось.

Палинка поставила перед ним миску каши, кружку чаю, кусок хлеба и блюдце с вареньем. Сонный Джантифф ел без особого аппетита, чем вызвал нетерпение Палинки:

— Давай, Джантифф, не тяни волынку! Мне пора убирать со стола.

— А мне пора получить жалованье! — вспылил Джантифф. — Где Фариск? Я уйду, как только он заплатит.

— Тебе придется ждать целый день, — отозвалась дочь трактирщика. — Папаша ушел на рынок.

— И где мои деньги? Разве он не поручил тебе

мне заплатить?

Палинка хрипло рассмеялась:

— Не смеши меня с утра пораньше. Папаша смылся, чтобы не попадаться на глаза — надеется, что ты забудешь про деньги.

— Ничего я не забуду! Пока не получу все до последнего динкета, я от Фариска не отстану!

— Завтра утром он тут будет. А сегодня тебе здесь делать нечего, давай проваливай!

Озлобленный Джантифф молча вышел из «Старого гревуна». Минуту-другую он простоял на прохладном ветру, ссутулившись и засунув руки в карманы куртки. Посмотрев по сторонам, он обратил внимание на «Киммери», другой трактир неподалеку. Попытать счастья у конкурента? Джантифф невольно поморщился — баладские таверны ему порядком осточертели. Тем не менее, он поправил куртку и отправился размашистыми шагами в «Киммери», где его встретила мадам Чага, низкорослая тучная женщина с вечно озабоченным выражением лица. Она занималась хорошо знакомым Джантиффу делом — мыла шваброй пол в трактирном зале. Джантифф обратился к ней, стараясь придать своему голосу внушающую доверие уверенность, но мадам Чага только мрачно усмехнулась, ни на секунду не прерывая ритмичные движения швабры:

— На прислугу мне озолей не хватит — как видишь, управляюсь в одиночку. Ищи работу у тех, кому денег девать некуда — например, у гроссмастера. Ему может понадобиться еще один лизоблюд, ногти подчищать.

Джантифф вернулся на улицу и подверг предложение мадам Чаги неутешительному анализу.

По тротуару приближалась фигура в рыжеватом костюме — Юбанк направлялся в управление космодрома. Заметив Джантиффа, экспедитор кивнул и прошел бы мимо, если бы настойчивый Джантифф не преградил ему путь, сделав несколько шагов вдогонку: вот, наконец, человек, способный решить все его проблемы!

Юбанк приветствовал его достаточно вежливо:

— Какому срочному делу я обязан нашей встречей в столь ранний час?

— Фариск больше не нуждается в моих услугах, — бодро и торопливо объяснил Джантифф, — что само по себе не слишком приятное известие, но в связи с этим открывается возможность, выгодная для нас обоих, так как я быстрее смогу накопить деньги, если вы устроите меня на работу на космодроме, где платят больше, чем в трактире.

На лице экспедитора сразу возникло отсутствующее выражение:

— К сожалению, это невозможно. По правде говоря, на космодроме даже постоянному персоналу часто нечем заняться.

Расстроенный Джантифф повысил голос:

— Как же я заработаю сто озолей?

— Не знаю. Так или иначе, добыть эти деньги тебе придется. Твой билет уже отправлен в Унцибал, место на «Серенаике» забронировано.

Джантифф испуганно замер:

— И поездку уже нельзя отложить?

— Нет, обратный билет использован.

— И вы не можете ничего предложить? Может быть, у гроссмастера найдется какая-нибудь работа? Вы не замолвите за меня словечко?

Юбанк уже потихоньку продвигался в сторону, чтобы обойти Джантиффа:

— Гроссмастер в отъезде. Усадьбой заправляет Бувехлютер — когда не лезет кому-нибудь под юбку, не охотится на ведьм и не опустошает погреб «Старого гревуна». Он вряд ли захочет тебе помочь. Не сомневаюсь, что ты найдешь какой-нибудь выход из положения. Желаю удачи и всего хорошего! — Экспедитор поспешил своей дорогой.

Джантифф брел по главной улице на восток — мимо «Старого гревуна», на окраину городка и дальше. Выйдя на берег моря, он сел на плоский камень и стал смотреть на неугомонные серые волны. Утренний свет Двона, собираясь во впадинах между волнами,

стекался и растекался подобно ртути. Среди скал вздымалась и опадала серебристая пена прибоя. Джантифф сосредоточенно смотрел в горизонт и оценивал свои возможности. Можно было бы, конечно, вернуться в Унцибал и скрываться, как раньше, за общественным туалетом в Дисджерферакте — но как он преодолеет полторы тысячи километров дикого леса? Допустим, он угонит флиббит гроссмастера. Что, если его поймает Бухлый? Джантифф невольно поежился. Оставалось надеяться на возвращение курсара, в связи с чем необходимо было ежедневно звонить в Аластроцентрал. Завтра утром он потребует жалованье у Фариска — ничтожную сумму, способную, однако, прокормить его несколько дней, а то и пару недель. Какую-то крышу над головой нужно было найти сегодня же. Джантифф чуть выпрямился — ему в голову пришла мысль. Поднявшись на ноги, он прошел по берегу к брошенному рыбацкому сараю (если таково было первоначальное назначение полуразвалившейся хижины на краю леса). Без особого энтузиазма осмотрев это жалкое строение, уже хорошо ему знакомое, он принялся за работу, очищая внутреннее помещение от валежника, опавших листьев, песка и грязи.

Наломав в лесу гибких зеленых прутьев, он устроил из них плотное, упругое основание новой крыши. Теперь требовался водонепроницаемый настил. Джантифф задумался. Лишних денег на искусственное покрытие не было — приходилось импровизировать. Сама собой напрашивалась мысль о настиле из плетеного тростника или пальмовых листьев, но ни тростник, ни пальмы в Блеле не росли. Минимальное капиталовложение становилось неизбежным.

Джантифф вернулся в Балад и приобрел, потратив один озоль, моток веревки, нож и сухую лепешку-галету, после чего побрел обратно к сараю. Приближался вечер, времени отдыхать не было. Собирая вдоль берега охапки водорослей, Джантифф разложил их кучами на песке. Некоторые старые стебли подгнивали — от них исходила характерная йодистая вонь. Когда Джантифф научился, более или менее, плести водоросли, он уже продрог, промок и перепачкался буроватой слизью. Упрямо игнорируя неудобства, он сплел из водорослей несколько циновок и разложил их внахлест на крыше.

Закончить сооружение крыши к заходу солнца не удалось. Джантифф развел костер, выстирал одежду в ручье неподалеку, помылся и, пока догорала вечерняя заря, собрал две дюжины перцебов на ужин. Развесив мокрую одежду на палках, воткнутых в песок, он сгорбился на корточках у костра, голый, пытаясь согреться со всех сторон одновременно. Тем временем перцебы пеклись в раковинах, и через некоторое время Джантифф славно закусил жареными моллюсками и сухой лепешкой.

Наступила ночь, берег и море окутались мраком. Джантифф лег на спину и смотрел на небо. Он не разбирался в том, как знакомые созвездия выглядели с Виста, и не мог назвать ни одну из звезд, но некоторые из парящих над ним пылающих точек, несомненно, согревали миры, населенные отважными мужчинами и прекрасными женщинами. И никто из них даже не подозревал, что где-то страшно далеко, на берегу Стонущего океана, лежит и думает существо по имени Джантифф Рэйвенсрок!

Позволив мыслям блуждать бесцельно и бесконтрольно, Джантифф размышлял о самых разных вещах и наконец решил, что разгадал сокровенную сущность странной маленькой планеты — Виста. На Висте все было не тем, чем казалось — купаясь в таинственном дрожащем свете, все было чуточку искажено, чуточку не в фокусе, как силуэт на фоне миража, отражающего нечто совсем другое. Такова, по мнению Джантиффа, была и природа людей, населявших Вист. Конечно же, характер людей соответствовал характеру мира, где они родились и выросли… Джантифф вспомнил о родной планете и задал себе вопрос: не казался ли Зак, с его точки зрения «обычный» и «нормальный», странным и непонятным уроженцам других миров? По аналогии, не казался ли им странным и непонятным уроженец другого мира, а именно Джантифф? Вполне возможно, что так оно и было.