Вист: Аластор 1716
Шрифт:
Джантифф стонал и хрипел.
— Так-то, братец! — закончил процедуру Саброз. — Когда ногти отпадут, смазывай пальцы черной селитрой или серебрянкой. Тогда, может быть, все само собой пройдет.
— Легко отделался! — заголосила дородная торговка. — Попробуй-ка едкого фракса — чтоб глаза твои золотушные повылазили! Давайте, поднимите ему башку! Я ему покажу, как травить честной народ!
Саброз буркнул:
— Хватит с него. Он и так уже ничего не соображает.
— Я сама тебе скажу, когда и чего хватит! Пусть отдувается сполна. Давайте-ка! Выше! Прямо в лицо!
Джантиффу
Аптекарь окатил лицо Джантиффа водой из кружки и протер ему глаза ветошью, после чего яростно повернулся к толпе:
— Жестокость такого наказания выходит за всякие рамки справедливости! Он всего лишь нищий бродяга.
— Чепуха! — возразил спокойный голос. — Он сожительствовал с ведьмой. Я ее видел у него в хижине. Они сговорились, он нарочно торговал отравой!
Джантифф узнал интонации Юбанка и прохрипел:
— Юбанк — вор! Юбанк лжет!
Никто не слушал. Джантифф чуть приоткрыл глаза — его окружал зернистый серый туман. Он застонал от испуга и горя:
— Меня ослепили! Ничего не вижу, даже цветов не вижу!
Женщины продолжали подстрекать толпу:
— Где чертова ведьма? Пора покончить с этой нечистью!
— Все в порядке, — отвечал Юбанк. — Бухлый этим уже занимается.
Джантифф издал безумный вопль отчаяния. Кое-как поднявшись на ноги, он стал бешено махать руками во все стороны, что изрядно насмешило толпу. Крестьяне принялись дразнить Джантиффа, подталкивая его в спину, тыкая пальцами в ребра, шипя ему прямо в лицо. В конце концов Джантифф молча потряс высоко поднятыми кулаками и побежал по главной улице, спотыкаясь и падая.
— Лови его! — кричали самые кровожадные. — Тащи сюда, он еще своего не получил!
— Отпустите его, — вмешался старый рыбак. — С меня довольно.
— Что? Он всех нас золотухой наградил!
— Из-за него у нас у всех ногти повыдергивают!
— Ему ведьмовская стряпня полюбилась, видите ли!
— Сегодня пусть убирается — завтра посадим его на плот.
— И точно! Слышишь, Джанкс? Завтра отправим тебя в дальнее плавание!
Джантифф брел зигзагами по улице, сам не зная куда. За ним увязалась шайка мальчишек, дразнивших его бранными словами и бросавшихся камнями, но вскоре их позвали родители, и Джантифф остался один.
Прислушиваясь к шуму прибоя и нащупывая ногами знакомую тропу, Джантифф, пошатываясь, добрался до берега. Широко открыв глаза, он видел только размытое сияние. Пройдя довольно далеко вдоль моря, он так и не смог найти свою хижину. В конце концов он сел на песок лицом к океану. Так он сидел очень долго, ничего не понимая и не двигаясь. Пульсирующая боль поднималась по рукам от размозженных пальцев, но Джантифф забыл о боли. Двон тускнел, заходя за горизонт — туман в его глазах становился все гуще и темнее. Ночь спустилась на пляж Дессимо и на Стонущий океан, а Джантифф все сидел, слушая плеск и шипение вялых волн, заблудившихся в россыпи прибрежных скал.
С моря повеяло прохладой — сначала ветер щекотал кожу
Неким ясным внутренним взором Джантифф увидел самого себя — тощее долговязое существо, сгорбившееся на песке во мраке ночи, потерявшее всякую связь с действительностью. Джантифф почувствовал приятную теплоту, разливающуюся по всему телу, и понял, что умирает. Образы теснились в его уме: Унцибал и Розовая ночлежка, человеческие потоки на движущихся полотнах магистралей, далекие фигуры четырех Шептунов на Пьедестале, темные на фоне сияющего неба. Он увидел Скорлетту и Танзель, Кедиду, окруженную «Эфталотами», Эстебана, Бухлого, подрядчика Шубарта. Появилась Искриана, глядевшая прямо ему в глаза с расстояния вытянутой руки. Чудо из чудес! Искриана заговорила — тихо, торопливо:
— Джантифф, не сиди в темноте! Вставай! Джантифф, не умирай!
Джантифф вздрогнул, поморгал — слезы полились у него из глаз. Он вспомнил уютный родительский дом во Фрайнессе, он увидел отца, мать, сестер.
— Не хочу умирать, — сказал вслух Джантифф. — Я хочу домой.
С огромным трудом заставляя себя двигаться, он поднялся на ноги, распрямился во весь рост и побрел, как пьяный, по пляжу. По чистой случайности он натолкнулся на искореженный ствол старого трещоточного дерева, узнал на ощупь сухие стручки и обломанные нижние ветви. Дерево росло метрах в пятидесяти от его хижины — теперь он мог как-то сориентироваться.
Время от времени ощупывая руками песок и камни, Джантифф добрался до хижины, зашел внутрь и тщательно закрыл за собой дверь. Некоторое время он неподвижно стоял. Кто-то совсем недавно побывал в его жилище — запах чужого пота, похожий на запах прогорклого жира, еще чувствовался в воздухе. Джантифф прислушивался, но не уловил ни звука. Он был один. Едва волоча ноги, он улегся на постель и мгновенно забылся сном.
Джантифф очнулся, разбуженный предчувствием неминуемой беды.
Он тихо лежал. Ослепшие глаза различали мутные сероватые пятна — уже рассвело. Чувствовался островато-прогорклый запах пота: рядом кто-то стоял.
Кто-то заговорил:
— Ну вот, Джанкс, теперь ты от меня не уйдешь. Я искал тебя вчера вечером, но ты куда-то пропал.
Джантифф узнал голос Бухлого и ничего не ответил.
— Я искал твои деньги, — продолжал Бухлый. — По словам Юбанка, ты накопил приличную сумму.
— Вчера Юбанк забрал мои деньги.
Бухлый громко и презрительно выдохнул через нос:
— Не рассказывай сказки.
— Мне уже не до денег. Их стащил Юбанк.
— Юбанк, чтоб его разорвало! — разочарованно протянул Бухлый. — Он у меня тоже поплатится!
— Где Искриана?
— Кто? А, ведьмочка твоя! Ну, о ней-то не беспокойся, с ней все в полном порядке. В любом случае, через пять минут тебе будет все равно. Я получил распоряжения. Приказано задушить тебя проволочной петлей и убедиться в том, что ты сдох. Потом я рассчитаюсь с Юбанком. И полетим в Унцибал — там любая красотка мне отдается за кусочек требухи… Давай, поднимай голову, Джанкс. Все это быстро кончится.