Вист: Аластор 1716
Шрифт:
Джантифф чувствовал прохладное прикосновение к глазам чего-то влажного, а затем странное, но не слишком неприятное стягивающее ощущение. Вместе с тем размытое туманное сияние, заполнявшее поле зрения, стало испаряться и расползаться, как влага на запотевшем стекле. Проявлялись, приобретая плотность, очертания и цвета окружающих предметов, фигур и лиц. Некоторое время они чуть расплывались и смещались, будто погруженные в воду, но в конечном счете стали более или менее резкими. Джантифф снова мог видеть — почти так же хорошо, как раньше.
Он осмотрелся. На него смотрели серьезные, внимательные лица Риля Шерматца и аптекаря. Усатый Фариск, в переднике, стоял за прилавком, упираясь в него
Джантифф вертел головой, зачарованный чудесными возможностями зрительного восприятия — как он теперь понимал, раньше он не пользовался ими в полной мере. Он изучал иссиня-черные тени в дальнем конце трактирного зала, тусклый блеск оловянных кружек, грязновато-желтоватые столы из молочного дерева, косые пыльно-малиновые лучи света, струящиеся из узких окон-амбразур под потолком. Джантифф думал: «Через много лет, когда я буду вспоминать свою жизнь, я восстановлю в мельчайших деталях этот момент в таверне «Старый гревун» в Баладе, на берегу Стонущего океана на планете Вист…» Отзвуки какой-то суматохи отвлекли его от приятных размышлений. Риль Шерматц неторопливо прошел ко входной двери. Джантифф встал, выпрямился, расправив плечи, и, бессознательно подражая уверенной походке Шерматца, последовал за ним.
Перед входом в «Старый гревун» собралась толпа — все население Балада за исключением мадам Чаги, выглядывавшей из таверны «Киммери». По главной улице приближались Гарфред и Саброз, крепко державшие за локти Юбанка; шествие замыкал Оскюлот. На Юбанке был повседневный рыжеватый костюм. Голову его украшала, однако, невиданная ранее щегольская кепка с заостренным козырьком. Выражение лица Юбанка не соответствовало стилю головного убора: щеки побледнели и обвисли, рот панически дрожал и кривился. Джантиффу вспомнилась иллюстрация из детской книжки: два сержанта-бульдога ведут испуганную крысу в кошачий суд.
Бросив взгляд на задержанного, Шерматц сразу отвернулся и обратился к толпе:
— Меня зовут Риль Шерматц, я — представитель Коннатига. Здесь, в Баладе, я выполняю его официальное поручение.
Политика Коннатига заключается в том, чтобы всячески способствовать независимости мышления и поведения. Коннатиг приветствует разнообразие и правит, не накладывая лишних ограничений.
Тем не менее, правительство не может закрывать глаза на нарушения основных конституционных законов Аластора. Такие нарушения имели место здесь, в Баладе. Я говорю о преследованиях лесных кочевников, которых вы без всяких оснований величаете «ведунами» и «ведьмами». По приказу Коннатига с сегодняшнего дня этим гонениям положен конец. Заболевание, известное под наименованием «золотухи», вызывается размножением практически безвредного грибка и лечится одной дешевой пилюлей. Так называемые «ведьмы» кажутся глухонемыми не потому, что болеют «золотухой», а в связи с истерической одержимостью культурного происхождения. Физиологически они вполне нормальны и время от времени, в чрезвычайных ситуациях, способны заставить себя говорить. В том, что касается слуха, мои научные консультанты придерживаются того мнения, что звук воспринимается их мозгом на подсознательном уровне. Они могут не сознавать, что понимают человеческую речь; тем не менее, информация регистрируется — подобно тому, как в некоторых случаях обычные люди бессознательно воспринимают информацию, переданную телепатически.
В Баладе сложилась недопустимая ситуация. Гроссмастер, судя по всему, выполняет функции неофициального правителя не только Блеля, но и всей южной части
В ближайшее время в Балад прибудет курсар — он наведет порядок и обеспечит соблюдение основных законов. По меньшей мере в некоторых случаях справедливость удастся восстановить, и некоторым из вас придется сожалеть о своих поступках. Возможно применение суровых наказаний. В данный момент я намерен рассмотреть только дело о нападении на Джантиффа. Шериф Саброз, приведите женщину, ослепившую Джантиффа.
— Это Неллика, вот она стоит.
— Ваше высокоблагородие, я действовала из самых лучших побуждений! Запамятовала — думала, в ведерке вода. Я люблю пошутить и посмеяться, плеснула ему в лицо — просто, чтобы развлечься и разрядить обстановку всем на потеху.
— Джантифф, насколько такое описание происшедшего согласуется с твоими впечатлениями?
— Ничего подобного. Она кричала: «Давайте, поверните его ко мне лицом! Пусть у меня не останется ни капли фракса, ему уже не приведется увидеть, что он с нами сотворил!»
— Чье описание соответствует истине, шериф?
Саброз крякнул от досады:
— Как я могу сказать? Точно не помню. Я держал Джантиффа, она плеснула ему в лицо. Мне тоже руки обожгло.
Джантифф поморщился:
— Не связывайтесь вы с ними. В потехе участвовало человек двадцать-тридцать, не меньше. Все они надо мной издевались. Кроме аптекаря Гранделя — тот промыл мне глаза.
— Хорошо. Грандель, поручаю вам составить полный и точный список людей, участвовавших в издевательствах, и наложить на них штрафы, пропорциональные их вине. Собранные таким образом средства должны быть выплачены Джантиффу. В случае Неллики рекомендую штраф в размере не менее пятисот озолей.
Старик-аптекарь опасливо обвел глазами толпу, пожал плечами:
— Сделаю все, что могу — хотя это явно не будет способствовать моей популярности.
Вмешался Фариск:
— Все правильно! Я, например, не участвовал в издевательствах — несмотря на то, что Джантифф по сути дела стал моим конкурентом, торгуя перцебами на ярмарке. Считаю, что большие штрафы только пойдут на пользу — в Баладе давно пора навести порядок, народ опустился и распоясался! Я помогу Гранделю установить личность каждого, кто замешан в этой подлой забаве, и советую никому не делать поблажек. А если у Гранделя после этого уменьшится клиентура, то и в «Старом гревуне» кое-кому дадут от ворот поворот!
— Тогда я оставляю это дело в руках Фариска и Гранделя. Необходимо решить еще один вопрос. Любезнейший, вас зовут Юбанк?
Экспедитор кивнул и улыбнулся:
— Да, ваше благородие, так меня зовут.
— У вас нет другого имени?
Арестант колебался лишь какую-то долю секунды:
— Меня все величают просто Юбанком.
— Где вы родились?
— Не имею представления, ваше благородие. Сирота, родителей не помню.
— Трагическое стечение обстоятельств. Где вы воспитывались?
— Мне привелось побывать на многих планетах, ваше благородие. Не могу назвать родным, однако, ни один из миров.
— Когда в Балад прибудет курсар Коннатига, он внимательно изучит вашу биографию. Пока что я могу судить только о событиях недавнего прошлого. Прежде всего, насколько я понимаю, вы продали обратный билет Джантиффа за наличные и присвоили выручку.
Юбанк на какое-то время задумался, но, по-видимому, сразу понял, что факт продажи билета легко проверить, и неохотно кивнул, слегка поклонившись: