Вита. Книга 1

Черпинская Надежда

Бросив недолгий знойный взгляд на Еву, ставит вторую чашку.

– E per la tua bella signorina![1]

Официант так откровенно пялится на них, что Ева с Эрихом мысленно соглашается – действительно: смотрят и завидуют.

– Grazie![2] – любезно кивает Эрих.

Но стоит парню отойти подальше, шипит, скрипя зубами:

– Чудесный город… Но почему все местные мужики таращатся на тебя так, что мне хочется свернуть им шеи?

– Серьёзно? – насмешливо вскидывает она бровь. – А я и не заметила!

Тебе, наверное, показалось…

– Да вот! Только что… – закипает её любимый «ледяной» блондин.

– Я не заметила, – примирительно улыбается Ева. – Я на него не смотрела. Я смотрела на тебя…

И ревнивая злость угасает, как искра, упавшая в снег.

Одарив его очередным поцелуем, Ева отстраняется слегка:

– Кофе-то будем пить, Отелло[3] мой?

– Конечно будем! – он высвобождает её из своих «нежных оков». – И… я не ревнивый. Они просто напрашиваются…

– Разумеется… А кофе просто волшебный! Ты был прав – тут невероятно вкусно всё.

Ева делает глоток, задумчиво любуясь плотной молочной пенкой, и продолжает, не поднимая глаз:

– Кстати, о ревности… Ты мне простишь когда-нибудь Белова?

Эрих меняется в лице, сумрак в светлых глазах, словно грозовые тучи.

– А нам обязательно сейчас про него вспоминать?

Ей тоже этого не хочется. Но это одна из тех неприятных тем, которые лучше не замалчивать. Всё равно всплывёт, и в самый неподходящий момент.

– Ты же за честность между нами… – пожимает она плечами. – Так что лучше сразу об этом. Так сказать, «на берегу».

Он кивает согласно, но смотрит в сторону.

– И что ты хочешь услышать? Что мне было больно? Что я злился? Да. Так и было. Я злился. Я был в бешенстве. И мне было больно, Ева, чертовски больно. Но я тебя не виню ни в чём. Ты мне ничего не обещала. Ты свободна выбирать. И ты выбрала то, что хотела…

– Ничего я не хотела! – перебивает она, вспыхивает мгновенно, словно порох. – Вот тебя я хотела! Так хотела, что…

Она поспешно опускает взгляд, испугавшись собственной горячности.

– А тогда… – она вздыхает, не зная, как подобрать слова. – Ты правильно сказал. Просто всё совпало так… А я оказалась слишком слаба, чтобы противостоять этому. И не очень-то умна. Но его ты тоже зря не вини! Я сама виновата. Просто хочу, чтобы ты знал – я уже сто раз пожалела. Как бы я хотела, чтобы не было этой ночи с Беловым! Но, что сделано, то сделано…

– Я бы тоже этого хотел, – грустно усмехается Эрих. – Но… что сделано… Уж мне ли этого не знать!

Он качает головой, крутит в пальцах чашку с кофе.

– Да и, – снова вздох, – я тоже сам виноват. Не надо было вас в пару ставить. Надо было сразу тебя забирать себе. С первого дня обучением твоим заняться, а не так вот. Но я от Алекса не ожидал, если честно. Он всегда

дисциплинированный был, здравомыслящий. Да и с девчонками работал уже много раз… И никаких таких ситуаций я не замечал за ним. Но я просто забыл, что ты – это ты… Устоять невозможно!

Сквозь досаду в голосе снова на миг проступает восхищение и с трудом сдерживаемая страсть.

Но потом печаль возвращается:

– И уж, тем более, в Ирландию вас вдвоём отпускать нельзя было. Но у меня как назло дела срочные в Крепости появись. Вот и остался. Сам виноват – ещё раз это признаю. Когда ты, между делами и любимой, выбираешь не женщину, а дела – жди мести…

Да-а-а… отправься они в Ирландию с Эрихом, а не с Лёхой, и всё могло бы сложиться намного раньше… И совесть не мучила бы сейчас.

Он улыбается снова, смотрит в глаза, и Ева отвечает такой же улыбкой – понимает, что давно прощена.

– Ева, давай забудем, что там было! – ей по душе такое предложение. А Эрих невозмутимо продолжает: – У всех нас есть прошлое. Да и чёрт с ним! У меня тоже женщины до тебя были, как ты понимаешь. Я не буду прощать тебе Белова, потому что прощать нечего. Никаких обещаний не было, а значит, ничего не нарушено.

Он тянется к её руке, сплетает пальцы, и по спине бегут приятные мурашки.

– Ты лучше пообещай, что ничего впредь не будет! – просит тихо, но твёрдо, смотрит прямо в глаза. – Я не могу и не хочу тебя с другим делить. Если он между нами встать попробует, я буду за тебя драться, Ева. До победы. А ты же понимаешь, в коллективе такое недопустимо. Не давай нам повода сцепиться, пожалуйста!

– Не будет повода, – она обещает это легко и просто, без малейших сомнений. – Мне не нужен никто кроме тебя.

– А мне никто кроме тебя, – нежно улыбается он. – Ева, я… не знаю, есть ли что-то такое, чего бы я тебе простить не смог. Особенно, после того, что мне простила ты. Наверное, такого просто не существует.

Усмехается весело и горько:

– Но давай меня на прочность проверять не будем… Очень тебя прошу!

– Мы тебя иначе на прочность проверим… – соблазнительно шепчет она. – Тебе понравится.

Ох, Ева, Ева! И откуда только эти манеры роковой красотки? Что за демонов будит в тебе этот мужчина?

Он улыбается, качает головой. И сам не замечает, как покусывает губы в предвкушении. Но это не укрывается от внимательных глаз Евы.

– А мы сейчас в Крепость? – спрашивает она, и это звучит неожиданно грустно.

– Да, наверное… – Эрих пожимает плечами, уловив её настроение. – Питерского монстра мы уничтожили. Так что… пора домой. А ты не хочешь, что ли? Отвыкла?

Она смотрит хитро, и даже сама чувствует, как в глазах бесенята танцуют диско.