Витар: Мимикрия
Шрифт:
— Я смотрю, ты проделал долгий путь, чтобы попасть сюда, — хрипловато произнёс пожилой кролик, в информации о котором было просто «Куото, наставник мудрецов», — но боюсь, что ничем тебе не могу помочь. Тебе нужно поискать другого наставника.
— Живоголот шлёт вам большой пушистый поклон, — Витар ответил так, как было написано в задании. Видимо, своеобразная кодовая фраза. Кто такие мудрецы, он помнил, один из трёх начальных классов, а именно, магический.
— О, так ты принёс мне весточку от него? — Когда Куото улыбался, его глаза слегка прищуривались, придавая его лицу блаженно хитроватый вид. —
— В тепле, сытости и скуке, — эти слова тоже были указаны в задании, сгенерированном котом, — но возвращаться к старому не планирует.
— Узнаю этого хитрохвостого проныру, — закивал наставник зверолюдов, — он всегда умел хорошо устроиться. Итак, раз уж ты здесь и тебя прислал мой старый друг, стало быть, ты что-то хочешь от меня получить, верно? Что эта усатая наглая морда тебе пообещала?
— Что я могу получить возможность пробиться на вершину, — Витар успокоился, вроде бы всё по плану. — И силу, достаточную для этого.
— А зачем тебе эта сила? — Куото уселся на потёртое бревно рядом со входом в свою нору и блаженно прикрыл глаза. — Ты лишь песчинка в этом мире, ни ему, ни тем более мне, нет никакого дела до того, какая из песчинок будет гонима ветрами на поверхности, а какая спрессована под толщей собратьев.
Что-то подсказывало Виталику, что перед ним очередной тест, о котором он узнал только сейчас. И если он будет настаивать на том, что этот старик ему что-то должен, то не получит ничего, кроме презрения и пренебрежения. Он решил попробовать убедить собеседника, призвав на помощь весь свой значительный, полученный по молодости опыт разнообразных холиваров и споров в интернете, иногда заходящих на довольно зыбкую философскую почву.
— Песчинкам, в свою очередь, не менее безразлично, какой мир их окружает, — парировал Витар утверждение собеседника. — Их волнует лишь то, что они могут изменить — глубину погружения в толще себе подобных.
— Достойный ответ, — кивнул пожилой кролик, не открывая глаз, — кажется, я понимаю, почему этот ушлый прохвост выбрал именно тебя. Но ты сам не понимаешь, чего просишь. Чтобы идти там, где ещё никто не ходил, тратится куда больше усилий, чем если идёшь за другими.
— Нельзя быть первым там, где исхожено предшественниками, — усмехнулся Виталик, глядя на весьма довольного их диалогом наставника. — И лишь тому, кто не боится лезть на крутой склон, вместо удобного обхода, хватит сил нести любую ношу.
— В этих словах есть резон, — наставник приоткрыл глаза, и хитро улыбнувшись, покосился на по-прежнему стоящего Витара. — Но такие первые, как правило, на этих склонах остаются навсегда. А те, кого они хотели вести за собой, идут позади лишь с целью порыться в их останках.
— Песчинка, увлекающая за собой другие, вызывает лавину, что может перевернуть привычный уклад, — Виталик пожалел, что в своё время не запомнил какие-нибудь изречения Конфуция, уж больно этот старик, если убрать звериные черты, напоминал восточного мудреца. — Лавина это всегда огромный урон и потрясения. Она не нужна тем, кто карабкается по склону на самый верх.
— На вершинах всегда мало места и много тех, кто желает больше пространства лично для себя, скидывая других, — Куото покачал головой, — не лучше ли замереть на склоне, с которого падать не так больно, чем оказаться
— При таком выборе, безусловно, лучше оставаться на месте, — кивнул Витар, — но те, кто не пытается лезть к вершине, незаметно для себя сползают вниз, думая, что замерли на месте. Жизнь — это движение, а стагнация — гибель.
— А вот это очень хорошие слова, — заулыбался наставник, внимательно вглядываясь в стоящего перед ним игрока, словно не делал этого ранее. — Очень верные. Когда-нибудь ты поймёшь, насколько. Ладно, я дам тебе то, чего ты жаждешь. Почему-то мне кажется, тебе хватит разумности воспользоваться моим даром правильно. Но сначала скажи, что ты видишь?
Куото неторопливо поднялся с бревна и протянул перед собой ладонь. На ней тотчас возникла бабочка. Почти такая же, как та, что Витару подарили в Аверусе, только разноцветная. Она легонько помахивала крыльями, не пытаясь взлететь.
— Я вижу бабочку, — не заметив ничего необычного, ответил Виталик. — А что я должен увидеть?
— Подойди ближе. Посмотри очень внимательно, — не спеша, с хитринкой в голосе, ответил ему Куото, — Опиши то, что ты видишь.
Подойдя вплотную, Витар наклонился и вгляделся в сидящее на ладони насекомое. Что-то странное было с позой тельца, да оно и само, хоть и выглядело вполне обычно, но в то же время, чем-то настораживало.
Понимая, что предметы в этом мире могут быть совсем не тем, чем кажутся, Виталик закрыл глаза и прислушался. И даже принюхался. От насекомого пахло цветами. А ещё он кое-что услышал, где-то на грани восприятия.
— Она что-то напевает, — улыбнувшись, Витар открыл глаза и распрямился. — Я не знаю, каким образом, но это существо умеет петь.
— Хм, как странно, — Куото с озадаченным видом почесал в шёрстке на голове, — я ожидал иного. Впрочем, ладно. То, что ты её услышал, это очень хорошо для нас с тобой. Сядь сюда.
Виталик незамедлительно упал на указанное стариком бревно, заметив, как бабочка так же быстро исчезла, как и появилась. Наставник простёр опустевшую руку с растопыренными пальцами возле его лба. Витар подозрительно покосился на неё, средний и безымянный палец были повёрнуты вниз, что слегка придавало распростёртой длани вид мохнатого насекомого.
— Теперь твой путь определён, — Куото убрал руку и устало вздохнул. — ты не сможешь с него свернуть, даже если захочешь. Возвращайся в город, где начинал, и получи девятый уровень. Потом выберешь класс и начнёшь свою тропу.
— А как я узнаю, что выбрал правильно? — Виталик даже удивился. Как-то всё было слишком примитивно. Он ожидал следующего задания, но его не было. — Как я узнаю, что иду в нужном направлении?
— О, ты либо узнаешь направление, если будешь правильно пользоваться своим разумом, либо останешься недоразвитым, — хитро улыбнулся наставник. Витару после этих слов как-то перестала нравиться эта идея, но отказываться было поздновато. — Не волнуйся, серьёзных ошибок при выборе ты сделать не сможешь. Но учти, ты не должен ни у кого спрашивать о том, как быть, и никому не должен раскрывать своей истинной сущности. Никому и никогда не говори больше необходимого о себе. Никто не узрит твоей истинной сущности, также как ты не узрел её сегодня. Теперь иди и никогда не возвращайся без веской причины.