Витька с Чапаевской улицы
Шрифт:
Солнце медленно садилось за рекой. Багровые облака неподвижно застыли на горизонте. Витька шел по скошенному лугу и вдыхал душистый запах сена. Вскоре за молодым березняком он наткнулся на два свежесметанных стога. К одному из них были прислонены позабытые грабли. Витька взял их, несколько раз провел по земле. К зубьям прицепилось несколько сухих травинок. Хозяин — старательный мужик, чисто подгреб. Придется с одного бока стог пощипать, чтобы сделать нишу. Лучше, конечно, с двух — девчонки будут спать отдельно.
Витька
— Эй-эй, сюда! — донесся пронзительный Сашкин крик. Витька побежал к речке. Там уже стояли на берегу Коля Бэс и Алла. Люся, пряча лицо от едкого дыма, приплясывала у костра. Гошки все еще не видно.
— Тащу леща! — свистящим шепотом сказал Сашка. Его было почти не видно. Он ворочался в камышах и пыхтел.
— С пуд… — бормотал Ладонщиков. — Мой дядя и тот таких не вылавливал.
Сашка наконец выломался из камышей с изогнутой удочкой в руках. Подвернутые штанины мокрые, на толстых икрах налились кровью комары.
— Я подтащу, а вы хватайте! — приказал он, пятясь задом.
Витька полез в камыши. Он растопырил руки, будто собирался обнять леща. На конце лески действительно сидела рыбина. Только не лещ, а матерая щука. Когда ее подвели к берегу, щука высунула из воды длинную голову с выпученными глазами, раскрыла пасть, будто усмехнулась, и выплюнула вместе с крючком небольшую плотвицу. Ударив хвостом по воде, щука величественно ушла в глубину, а обомлевший Сашка стоял с удочкой в руках и чуть не плакал.
— Сорвалась… — простонал он.
— Удивительно, что он ее к берегу подтащил, — сказал Коля.
— Ей очень хотелось посмотреть на нас, — усмехнулась Алла.
— На уху-то наловил? — спросил Витька.
Сашка снова полез в камыши и принес ивовый прутик, на который было нанизано штук двадцать небольших рыбин: плотвиц и окуней.
— Такая щука! — вздохнул Сашка. — На пуд, не меньше!
— Хватил! — сказал Коля. — Килограмма два.
— Ушла и ушла, — сказал Витька. — Что о ней толковать? Давайте рыбу чистить… Кто умеет?
Алла взяла кукан и молча понесла рыбу к костру.
— Два килограмма — это тоже будь здоров, — сказал Сашка. Он все еще не мог успокоиться. Даже дядя не рассказывал, что на удочку ловил таких огромных щук.
Когда уха весело закипела в алюминиевом котелке, пришел Гошка. Он присел у костра и, поглядывая на Аллу блестящими карими глазами, стал рассказывать:
— На хуторе живет мужик с женой и дочкой. Во дворе у них огромная собака на цепи… Как волк. Мужик тешет топором бревно, а жена доит корову. Дочка сбивает в горшке масло… Наверное, единоличники.
— Ты с ними разговаривал? — спросила Люся.
— Я в бинокль за ними
— Что же ты про собаку забыл? — спросил Витька. — А собака что в это время делала? Блох искала?
— Я еще кое-что высмотрел… — сказал Гошка. — Утром узнаете.
Алла попробовала деревянной ложкой уху, немного подсолила и велела снимать с огня.
Все уселись вокруг котелка. На промасленной газете были разложены хлеб, бутерброды с маслом и колбасой. Кто-то прихватил с собой зеленый лук и сало.
Сашка, пожадничав, первый засунул свою большую ложку в котелок и обжегся. Нос его сморщился, на глазах выступили слезы.
— Как уха? — невинно спросила Алла.
— Караул, — сказал Сашка, и все рассмеялись, до того была у него уморительная физиономия.
— У меня нет ложки, — сказала Люся.
— Возьми мою, — с готовностью протянул ложку Сашка. — Я уже наелся…
Деревянные и железные ложки бойко застучали по котелку.
Дым от костра отогнал комаров, и они угрожающе гудели невдалеке, дожидаясь своего часа.
Солнце село, и над рекой поднялся белый туман. В камышах всплескивала рыба. Кричали ночные птицы. Слышно было, как на хуторе протяжно замычала корова и сразу замолкла.
— Завтра подъем в пять, — сказал Гошка.
— Почему так рано? — спросил Сашка.
— Узнаешь… — уклонился Гошка от прямого ответа.
— Отличная уха, — похвалил Коля, осторожно отхлебывая.
Алла ничего не ответила, но видно было, что ей приятна Колина похвала.
Еще солнце не взошло, когда Гошка поднял ребят. В черных волосах его запуталось сено. Мальчишки и девчонки с трудом продирали заспанные глаза. Сашка вообще не хотел вставать. Он что-то бурчал с закрытыми глазами и отбрыкивался. Гошка вытащил его за ноги из стога и проволок по мокрому скошенному лугу.
— Я еще посплю, — умолял Сашка. — Полчасика… Слышь, пап?
— Слышу, сынок, слышу… — засмеялся Гошка и еще проволок его метров пять.
Сашка окончательно проснулся и принялся поносить на чем свет стоит Буянова за то, что в такую рань поднял.
Девчонки встали быстро, сбегали к речке и умылись. Правда, Люся пожаловалась, что у нее все мышцы ноют. Однако вид у нее был, когда она вернулась с речки, вполне свежий и бодрый.
Гошка торопил всех и то и дело подносил бинокль к глазам, поглядывая на хутор.
Одинокий дом с хозяйственными постройками еще спал. Там, где должно взойти солнце, небо желтело, розовело. Над рекой стоял густой молочный туман. Было свежо, и холодная роса обжигала ноги.
Гошка привел ребят к заросшему камышом берегу и вывел из зарослей лодку.
— Ура! — крикнул Сашка, но Гошка зашикал на него и погрозил кулаком.
— Поживее усаживайтесь, — приказал он и всунул в уключины два весла.
— А мы не утонем? — спросила Люся. — Я плавать не умею.
— Давай садись! — прикрикнул Гошка.