Витька с Чапаевской улицы
Шрифт:
— Хватит про птицу, — оборвал Витька. — Сейчас же поворачивай оглобли обратно…
Верочка нагнулась и подняла подрывную машинку. Повертела в руках, потрогала ручку.
— Не сработала, проклятая техника, — пробормотал Витька.
— Я видела такие, — задумалась Верочка. — Когда наши из города отступали, точно такой же штучкой взорвали бензохранилище. Огонь поднялся до самых облаков! И потом всю ночь горело. Светло было, как днем.
— Я не разбираюсь в этих штуках, — с отчаянием сказал Витька. — Седой сказал, что нужно крутануть ручку —
— Седой?
— Я крутанул — и вот… ничего!
Верочка снова повертела в руках машинку, поднялась.
— Может быть, провод отсоединился, — сказала она. — У них тоже один раз вышла осечка…
— У кого у них?
— Ну, которые бензохранилище взрывали. От этой штучки тянется тонкий проводок… Я видела, как военные проверяли, не оторвался ли он… Мы с папой там были. Это ведь его объект… Я сейчас проверю.
Верочка, пригнувшись, зашагала к железнодорожному полотну. Иногда она нагибалась и дотрагивалась до поблескивающего на земле провода.
— Ты что, ночью видишь, как кошка? — спросил Витька.
— А ты разве не видишь? — повернулась она к нему. И он поразился тому, что в ее глазах зеленоватый кошачий блеск.
Скоро она скрылась за деревьями. Подождав немного, Витька пошел вслед за ней.
Пригнувшись у рельса, Верочка что-то делала. Витька присел рядом. Тонкие девчоночьи пальцы ловко прикручивали оголенный конец провода к клемме взрывателя. Из-под разворошенной земли тускло поблескивали несколько вместе связанных проводом желтых шашек.
— Плохо прикрепил, вот и отскочил, — сказала Верочка. — А второй держится… Ну, вот и все: я его на место прикрутила.
Верочка разровняла ладонями землю с гравием, и толовые шашки исчезли. Все это она делала ловко, будто всю жизнь только и занималась тем, что взрывала вражеские эшелоны.
— В темноте ни черта было не видно, — будто оправдываясь, сказал Витька. Ему было неловко, что девчонка оказалась гораздо сообразительнее его. Почему ему не пришло в голову, что проводок мог отсоединиться? Наверное, когда прикреплял, руки от страха дрожали…
Седой рассказал Витьке, что случилось у путей в сосновом бору. Дело было перед самым заходом солнца. Седой с напарником затаились у сосны и выжидали удобный момент, чтобы взобраться на насыпь и положить под рельс взрывчатку. И тут они увидели немецкий отряд, который пробирался по лесу к партизанскому лагерю. Вел этот отряд Тихон Кириллов, которого партизаны считали своим связным. Они видели, как Тихон бойко разговаривал с немецким офицером и показывал рукой на лес, как раз в ту сторону, где были партизаны. Седой приказал напарнику пулей лететь в лагерь и предупредить товарищей, а сам, спрятав взрывное устройство под сосной, пошел вслед за карателями. Напарник до лагеря не дошел: шальная пуля тяжело ранила его. Устроив засаду у оврага (до лагеря оставалось меньше километра), Седой открыл по ним огонь из автомата… Партизаны успели отойти, а его схватили.
Три часа просидели Витька и Верочка под толстой сосной, прежде
— Жми отсюда! — сквозь стиснутые зубы сказал он. — Встретимся у бани. Иди лесом.
— Ты опять будешь нервничать, — спокойным голосом сказала Верочка. — И потом, я привыкла к взрывам, бомбежкам…
Но Витька уже не слушал ее: он пристально смотрел на полотно. Шум надвигающегося состава нарастал. Уже ощутимо сотрясалась земля, стонали рельсы. В просвет двух сосен вошел локомотив…
И снова Витька сосчитал до пятидесяти. Машинка зловеще поблескивала в руках. Неужели опять?..
— У тебя руки дрожат… — громко сказала Верочка (грохот проносящихся мимо вагонов заглушал ее слова). Перед тем как повернуть ручку, Витька успел подумать, что у нее действительно кошачьи глаза…
Взрыв получился не очень сильным, зато потом началось что-то невообразимое: вагоны и платформы, налезая друг на друга, со страшным треском полетели под откос… Яркая вспышка и — оглушительный взрыв. Их обдало жаром, сверху посыпались сучки, дождем ударила по ветвям земля…
Витька вскочил, схватил Верочку за руку и напролом бросился в лес. Подальше от этого адского грохота.
За их спинами полыхало зарево, тяжко, так, что земля вздрагивала, что-то взрывалось; над головой свистели осколки. Их бегущие тени то неестественно вытягивались в длину, то неожиданно укорачивались.
— Это было почище, чем взрыв бензохранилища… — задыхаясь, выговорила Верочка.
Бежали, пока могли бежать.
Витька почувствовал, что Верочкина рука стала тяжелой и горячей. За спиной раздавалось ее свистящее дыхание, а позади все еще грохотало. Огненные клубки взлетали выше деревьев и, раздавшись вширь и опоясавшись жирным дымом, растворялись на светлеющем небе.
Они упали на зеленый влажный от росы мох и долго не могли произнести ни одного слова. Лишь молча таращились друг на друга.
— Ты партизан, да? — отдышавшись, спросила Верочка.
— Я видел одного партизана, — ответил Витька. — Вчера вечером его повесили. На березе.
— А я думала…
— Он не успел взорвать путь — его немцы схватили — ну, и попросил меня, — сказал Витька.
— Все равно ты герой, — с жаром сказала Верочка. Витька посмотрел на нее долгим взглядом и проникновенно сказал:
— Давай договоримся сразу: ты никому об этом не будешь рассказывать, ладно? Я отомстил за Седого, за всех… И потом, не такая уж это была трудная работа — положить под рельс взрывчатку и повернуть рукоятку этой чертовой машинки. И ты бы смогла.