Витражи войны

NF

– Твои храбрые мужи и сыны, это лишь жалкие предатели своего государства. Когда они пойдут против своей правительницы, они справедливо лишатся головы, – секретарь весьма грубо дал понять, что думает и Акимовна.

– Моя императрица, прошу вас, – посол, падая на колени, толкнула кресло своим телом. Его деревянные ножки неприятно проехались по полу. – Прошу! – Она сложила руки в молитве и тянулась в правительнице.

В Софье боролось сразу два чувства: раздражение и восхищение. Её раздражало то, что какой-то бастард посмел просить о таком. Как можно было найти в себе столько наглости,

чтобы говорить о независимости села с самим самодержавцем. Но это в тоже время и восхищало. Это была невероятная смелость, что скрывала за собой благородные попытки спасти родных.

– Елизавета, – Розали сложила руки, что придавало ей более серьёзный вид, – ты просишь меня предать людей. Просишь меня бросить их на произвол судьбы и беззакония. Это называется государственная измена. За такое тебя следует повесить. Но судьба на твоей стороне. Я прощу тебя, если ты выбросишь эти мысли из головы. Твои братья сами могут за себя ответить. Думай о себе.

– Моя императрица, я не могу бросить попытки спасти свою семью от смерти.

– Так умоляй их, чтобы они не предавали меня, и они останутся жить. Всё в их руках.

– Моя императрица, они не смогут оставить наследие отца. Это в нашей крови. Мы не можем не защищать наших близких. А близкие – это не только про кровную связь, это и все люди Урсулии. Мы не можем считать себя частью вашей Империи, поэтому мы будем стремиться к свободе.

– Если это в крови, значит нужно её попустить. А хорошая порка способна вставить разум на место, – императрица смотрела в карие глаза, на которых начали накатываться прозрачные слёзы. Лицо дочери Хмеля выражало лишь отчаяние от осознания того, что её ждёт. – Феодосий, внутренний двор свободен?

– Конечно, – он был рад наказать за наглость девчонку.

Секретарь открыл дверь и позвал двух стражников, отдавая короткий приказ. Мужчины в форме подхватили Елизавету за локти. Она не сопротивлялась, лишь всхлипнула и в отчаяние смотрела на монарха. Гостью повели по роскошным коридорам во внутренний двор, в котором располагался небольшой сад, искусственные пруды и место отдыха. Софья шла следом.

Вскоре Акимовна остановилась на верхний ступени, наблюдая, как с её подданной сдирали верхнюю одежду, оставляя лишь рубаху, руки её приковывали кандалами к специальной платформе, которую соорудил ещё дедушка Софьи. Он порол неугодных в своё время, а девушка лишь тех, кто действительно заслуживал этого.

Императрица сильнее укуталась в шёлк, готовясь к долгому и неприятному времяпровождению. Она кивнула стражнику и он взял кнут. Мужчина взмахнул рукой и звонкий удар волной прошёлся по двору. Елизавета вскрикнула, вмиг выгибаясь, как лезвие косы. Софья сжала кулаки и снова кивнула. Произошёл второй удар. Снова крик, после которого появились всхлипы. Рубашка на глазах перекрашивалась из крахмально-белого в красный. На третий удар Софья зажмурилась. Внутри неё было болезненное чувство жалости. До этого она не приказывала высечь женщин. Никогда не было надобности. Только пару мужчин.

Специальные углубления для крови в платформе наполнились красной жижей. Она стекала с дрожащего тела, а заканчивала свой путь в клумбе с розами. Полные злобы глаза

посмотрели на силуэт правительницы. Солнце, слёзы и боль слепили Елизавету. Она едва держалась, чтобы не упасть с колен.

– С неё хватит! – Приказала Акимовна.

– Моя императрица, вы уверены? – Феодосий ошарашено повернулся к Розали.

– Да. Отведите её в гостевую и направьте к ней лекаря. Я намерена повторить с ней разговор завтра. А сейчас я хочу обсудить с тобой кое-что. Пройдём в мой кабинет.

***

6 апреля 1706 год

Сегодня ко мне приехал посол с Урсулии. Я не думала, что это окажется совсем юная девчонка. Не думала, что это внебрачная дочь Хмеля. И она первая женщина, кого я приказала выпороть. Но меня надолго не хватило. После второго удара во мне проснулась жалость. Такого с мужчинами не было. Это отвратительное чувство затмило мой разум. Я подалась эмоциям и после третьего удара остановила стражника. Я снова начала терять контроль над ходом мыслей.

Девчонка была прекрасная, но она меня возненавидела. Это было ясно, как день. Елизавета Хмель просила о независимости для Урсулии. Это взбесило меня. Как бастард может просить об этом?! Как она вообще позволила себе это? Я снова отринула разум. В любом случае, благодаря ей мы узнали, что на Урсулии планируются восстания. Я приказала Феодосию организовать кампанию успокоения урсуливського народа. Завтра туда отправятся 3 тысячи воинов, которые будут следить за порядком и призовут в мою армию всех мужиков возрастом с 25 лет до 40. Пускай делом займутся, а не своей "независимостью".

Глава 2

– Самым лучшим решением Богохульной, – говорила учительница, практически сидя на столе, – историки считают создание деревень старцев. Когда старики оставались одни, не могли позаботиться о себе, их отправляли в эти деревни. Они были под защитой государственной армии. Был создан отельный орган, который помогал тем, кто не мог больше заботиться о себе и следил за тем, чтобы в этих деревнях люди ни в чем не нуждались. В этих же деревнях жили сироты. Это были первые дома престарелых и сиротское приюты. На тот момент, это было самое прогрессивное решение проблем неймущих. Но это не помогло остановить и замедлить разложение-гниение государства, которые она создала своей натурой и действиями, которое мы до сих пор исправляем.

***

Софья сидела за столом. Перед ней были выставлены лучшие, но уже остывшие блюда, а она даже не думала прикасаться к ним. Забыла про них. Локтями она упёрлась в покрытое салфеткой дерево. Пальцы сплелись, создавая будто мост между руками, на который опустился точёный подбородок. Исключительно императорские синие глаза пилили одну точку в массивной двери. Звуки скрипки слились в один сплошной звук, который только и настраивал на раздумья.

– Моя императрица, – Феодосий несмело прикоснулся к плечу своей правительницы.